Бунт на «Баунти»

Холл Норман

– Я с радостью попробую, если только у меня хватит времени…

– За месяц справитесь?

– Думаю, да.

– В таком случае месяц у вас будет. Я имею достаточное влияние в Адмиралтействе, чтобы обещать вам это.

– Я буду стараться изо всех сил, сэр.

– Быть может, вы предпочитаете не говорить о… о событиях прошлой недели? – помолчав, спросил он.

– Ничего не имею против, сэр. Если вы хотите мне что-нибудь сказать…

– Только одно, Байэм. Не стану говорить о своих чувствах. В истории британского королевского флота еще не было столь трагической судебной ошибки. Я знаю, какою горечью вы переполнены.

Вы понимаете, почему вам вынесли обвинительный приговор?

– Думаю, да, сэр.

– Другого выхода не было, Байэм, просто не было. Никакие смягчающие обстоятельства – ни то, что вас не видели вооруженным, ни ваш добрый нрав, – ничто не смогло перевесить утверждение капитана Блая, что вы готовили бунт вместе с Кристианом. Доказать что это не так, мог бы только ваш друг Тинклер. Но без его показаний…

– Я понимаю вас, сэр. Давайте больше не будем об этом. Еще более трагичной мне кажется судебная ошибка по отношению к Маспратту. Во всем флоте нет более дисциплинированного матроса, чем он. А его собираются повесить, руководствуясь показаниями лишь одного человека – Хейворда. Маспратт ведь взял мушкет в руки, только чтобы попытаться помочь Фрайеру отбить корабль.

– Согласен с вами и даже добавлю, что у Маспратта еще есть надежда. Прошу вас, ничего не говорите бедняге, но, по некоторым сведениям, его еще могут оправдать.

Такого прекрасного сентября я больше не припомню. В воздухе стоял легкий прозрачный туман, который рассеивал солнечный свет, казалось, что повсюду висит золотистая пыль.

Я работал упорно, изо дня в день, и к середине октября словарь и грамматика были окончательно готовы. Времени у меня оставалось в обрез, и я сразу принялся за вступительную статью.

25 октября, когда я уже в который раз редактировал вступительную статью, в дверь ко мне постучали. Визиты такого рода всякий раз бросали меня в холодный пот, но на этот раз я услышал знакомый голос:

– Вы здесь, Байэм?

Я открыл дверь и увидел доктора Гамильтона.

Мы не виделись с ним со дня окончания судебного процесса. Он сказал, что его назначили на другой корабль, который вскоре уходит в море, и что он забежал попрощаться со мной.

Мало-помалу мы принялись вспоминать «Пандору», кораблекрушение и этих двух бессердечных чудовищ – Эдвардса и Паркина. Теперь доктору Гамильтону не нужно было скрывать своих чувств по отношению к этим людям. Он на все корки честил Паркина, однако к капитану Эдвардсу относился несколько мягче.

– Я понимаю ваши чувства, Байэм, – проговорил он, – однако в действительности Эдвардс не такой зверь. Он командир корабля, и ему приходилось выполнять свои обязанности.

– Боюсь, сэр, – отозвался я, – что мне никогда не удастся изменить о нем свое мнение. Он причинил мне слишком много страданий.

– Это понятно, Байэм, вполне понятно. Ведь вы…

Доктор не успел закончить фразу – дверь отворилась, и вошел сэр Джозеф. Он запыхался, словно после быстрого бега, и с трудом сдерживал волнение.

– Байэм, мальчик мой!

Голос его прервался. Я похолодел. Доктор Гамильтон стоял и переводил взгляд с сэра Джозефа на меня.

– Нет… Постой… Это не то, что ты думаешь… Погоди минутку…

Он быстро подошел и взял меня за плечи:

– Байэм… Тинклер жив! Его нашли… Он сейчас в Лондоне!

– Садитесь, молодой человек, – приказал доктор Гамильтон. Повторять мне было

не надо: я почувствовал такую слабость в ногах, словно месяц лежал в постели. Врач достал из кармана небольшую серебряную флягу, отвинтил крышку и протянул мне. Сэр Джозеф уселся за мой стол и принялся утирать лоб большим шелковым платком.

– Может, пропишите и мне это лекарство? – спросил он у Гамильтона.

– Простите, сэр, – проговорил я, протягивая ему флягу.

– Ради Бога, Байэм, не надо извиняться! – возразил он. – Сейчас не время демонстрировать манеры!

Он глотнул и протянул флягу врачу.

– Чертовски вкусное бренди, сэр. Готов поспорить, что никогда еще оно не было так к месту. Байэм, я гнал почтовую карету из Лондона во весь опор. Вчера утром я, как обычно, просматривал за завтраком «Тайме» и в разделе новостей наткнулся на объявление о прибытии торгового судна «Сапфир», на борту которого находятся люди, спасшиеся после катастрофы корабля «Караибка», затонувшего на переходе с Ямайки в Гавану. Само собой разумеется, я бросил завтрак и помчался в док. «Сапфир» уже разгружался. Матросы с «Караибки» сошли на берег накануне вечером. Я нашел их в ближайшей гостинице и среди них Тинклера, который собирался к своему шурину – Фрайеру. Я тут же посадил его в свой экипаж, и мы помчались к лорду Худу. Тинклер, естественно, был в полном недоумении: я не сказал ему, зачем он мне нужен. В половине одиннадцатого мы втроем – лорд Худ, Тинклер и я – были уже в Адмиралтействе. Теперь комиссия возьмет у него показания. Благодаря заметке в «Тайме», никто не сможет обвинить нас в том, что все это подстроено. О суде Тинклеру ничего не известно. Я оставил его в Адмиралтействе, а сам поспешил к вам.

Я молчал, тупо уставившись на сэра Джозефа.

– Суд будет созван опять? – поинтересовался доктор Гамильтон.

– Нет, этого не требуется. Комиссия Адмиралтейства имеет полномочия в случае необходимости пересмотреть приговор и полностью оправдать Байэма. Надеюсь, через несколько дней мы узнаем их решение.

– Неужели нужно несколько дней, сэр, чтобы принять решение? – с отчаянием воскликнул я.

– Придется потерпеть, мой мальчик, – отозвался сэр Джозеф. – Видит Бог, я прекрасно понимаю, как тяжело тебе будет ждать, но колесо правосудия вертится не быстро.

– А мой корабль завтра уходит, – печально проговорил доктор Гамильтон. – Я покину Англию, так и не узнав вашей судьбы.

– Быть может, это и к лучшему, доктор, – ответил я.

– Байэм, кажется я совершил непростительную ошибку! – вскричал вдруг сэр Джозеф. – Это только сейчас пришло мне в голову! Боже мой, что я наделал! Мне ни в коем случае не следовало обнадеживать вас заранее!

– Напротив, сэр, – возразил я. – Вы не должны себя ругать, ведь у меня появилась надежда! И даже если она не сбудется, я все равно буду вам признателен.

– Вы в самом деле так считаете?

– Да, сэр.

Сэр Джозеф внимательно посмотрел на меня.

– Похоже, так оно и есть. В таком случае, я рад, что приехал. А теперь мне пора обратно в Лондон. Постараюсь по возможности ускорить дело.

Он пожал мне руку и на прощание сказал:

– Если все будет хорошо, Байэм, то к капитану Монтагью прискачет гонец на лучших лошадях, которые когда-либо ступали на Портсмутскую дорогу.

Глава XXIV. Тинклер