Бунт вурдалаков

Петухов Юрий Дмитриевич

— Я допустил оплошность! — проговорил Иван виновато. — Я прошу простить меня и выслушать. — Он никак не мог поверить, что эти твари с бессмысленными глазенками не просто разумны, но обладают настолько тонкой и чувствительной внутренней телепатической системой, что улавливают не только образы, но и понятия сложные, абстрактные. Непостижимо! Но с ними можно было общаться. И Иван не желал упускать этой возможности. — Я весь в вашей власти, смотрите!

Он сначала уселся на кроваво-красную мшистую поверхность, потом лег на спину и прикрыл глаза. Меч он отбросил от себя

метра на три. В мозг стучало в основном одно: «Чужой! Чужой!! Чужой!!!»

Одно из ближних чудищ подошло к Ивану, склонило над ним нелепую мерзкую морду. Капли слюны, стекавшие с бледного языка, намочили рубаху на груди. От зловонного дыхания монстра свербило в носу. Но Иван лежал. Лежал и вслушивался в мысли обитателей этого странного мира под ослепительным солнцем. Страх и настороженность потихоньку гасли.

— Кто ты? — прозвучало почти членораздельно. Ивану показалось, что он слышит вопрос ушами. Но это было не так.

— Я разумный житель планеты Земля, — ответил Иван, даже не делая попытки скрыть что-либо, выдать себя за какого-то «зурга», на которого он якобы похож. — Мы можем с вами общаться, обмениваться мыслями, значит, мы близки с вами, значит, мы можем найти общий язык и понять друг друга…

— Понять друг друга могут все, — прозвучало в голове. Иван не понимал, от какого именно чудища исходило это — ведь над ним нависали теперь сразу четыре огромных и страшных морды с торчащими наружу жёлтыми истертыми клыками. — Ты всё равно чужак. Ты из внешнего мира. Придут зурги и уведут тебя.

— Или убьют на месте, — вклинилось другое чудище. — Они всех их убивают. Внешний мир несет в Пристанище зло, вечное и чёрное зло.

— Нет! — чуть ли не завопил Иван. — Неправда! Я не несу зла вам, я пришёл с миром и добром!

— Ты не должен был попасть сюда. Тебе никто не разрешал сюда входить.

Зурги уже знают, что ты здесь. И они скоро придут!

Чудища разом отвели от Ивана морды, отодвинулись, словно испугались, что от него можно заразиться какой-то страшной болезнью или же он вдруг подскочит, набросится на них, перекусает. Смех и грех! Ивану не хотелось, чтобы пришли какие-то зурги и убили его на месте. И опять молчит эта чёртова программа! Зачем она вообще тогда нужна?! Нет, только на себя надежда, только на себя.

— Зурги не причинят мне вреда! — уверенно заявил он. — Я им нужен.

— Значит, они уведут тебя. И хорошо! Тебя надо увести отсюда. Здесь не должно быть чужаков. Тут все свои.

Только свои и всегда свои.

— Хорошо! Пусть будет так — согласился Иван мысленно, и его поняли. Но ответьте — кто вы, что это за священный ковер, что за мир? Я в Пристанище?!

Шумный хрип прервал его вопросы. Казалось, хрипели и храпели все жирные и пугливые чудища. Иван не сразу догадался, что они так смеялись. Но не стал обижаться, стерпел.

— Пристанище везде! — ответило наконец одно из ближних чудищ. — Но ты, чужак, кажется, не совсем всё понимаешь — зачем ты такой зургам? Нет, ты им не нужен, они тебя убьют тут, или перевоплотят.

— Что? — изумился Иван. Ему не хотелось никаких перевоплощений, тем более здесь, в Пристанище. Он

даже приподнялся и сел, — поджав под себя ноги, потирая колени. Теперь его никто не боялся, он чувствовал это.

— Узнаешь. Всё узнаешь! — прозвучало ясно в мозгу. — И поймешь. Но потом, когда тебя уже не будет.

— Хотелось бы понять кое-что, пика я есть, — робко заявил Иван.

— Ладно, хорошо, — согласилось ближнее чудище. — Смотри.

Иван глазам своим не поверил, когда кожа на лбу у отвратительного монстра вдруг набухла, покрылась желто-зелёными крупными каплями, а потом лопнула, разошлась — и из глубин, из внутренностей уродливой головы, не имевшей даже костяного, ограждающего мозг черепа, вдруг высверкнули три зеленых настороженно глядящих глаза. Никакой крови, никаких излияний кроме крупных жёлтых капель и похожей на гной жижи — зияющее отверстие-рана, видно, не обеспокоило само чудище. Но тот, кто выглядывал из раны, был до отвращения гадок. Редко Вселенная порождала подобных существ. Маленькая сплюснутая в висках голова на тончайшей дрожащей шее высунулась наружу. Ни носа, ни рта — лишь мягкий трясущийся клювик, с алыми ноздрями и зеленоватым редким пухом. Всё это производило впечатление гнусного и жалкого гаденыша-паразита, присосавшегося к огромному мозгу жирного, безвольного чудища-гиганта. Ивана чуть не вырвало.

— Ну, вот, гляди! — прозвучало ещё отчетливей. И чуть позже: — Нет!

Тебе ещё рано быть в Пристанище.

Ты слишком чужой. Ты не станешь здесь своим. Они всё равно узнают, зачем ты приходил сюда!

Иван вытянул руки с мольбой, совсем позабыв, что обращается не к себе подобному, не к человеку-гуманоиду, а к гадкому существу-прилипале.

— Я всё сам скажу, — проговорил он. — Я ищу таких же как я! Мне надо только узнать о них, найти и помочь им! Помочь ближнему своему — разве от этого кому-то может стать хуже?! Разве будет хуже от этого, вашим зургам или вам самим? Нет! Не будет!

Существо ещё больше вытянуло шею, сузило подслеповатые глаза. Из ноздри клювика потянулась бурая струйка крови. Судя по всему, паразит не выносил даже малейшего напряжения. И всё же он был слишком любопытен.

— Испугался? — надменно вопросил он. — За жизнь свою никчемную испугался?! Хе-хе! Не бойся, тебе же и лучше будет. Они вынут твое подлинное нутро, пересадят в лучшее тело, а бренный и жалкий твой прах сгниет, рассыпется в пыль. Ты будешь жить долго, может быть, и вечно, понял? А вдруг они воплотят тебя в одного из нас?

Тебя могут воплотить в свободное тело, и ты ощутишь блаженство на Священном ковре, ты испытаешь то, чего не в состоянии испытать сейчас. А может, зурги заберут тебя с собой и дадут тебе череду перевоплощений — о-о! это будет твоим счастьем, недостойный. Не жалей ни о чём, они убьют только твою жалкую плоть!

Иван покачал головой, — И жалкую плоть жалко, коли она своя, глубокомысленно заметил он.

Гнусное существо приблизило свой сырой клювик почти к самому лицу Ивана и теперь дышало на него чём-то горячим и приторным, не похожим на воздух. Все три глаза паразита были безумны и невероятно глубоки.