Бунтарка для властелина
Шрифт:
— Ты такая хрупкая, — он окинул холодным колючим взглядом. — Наверняка не привыкла к боли.
— Я все вынесу ради Рении! — выпалила Линда, но голос задрожал.
— Говори, Линда! Кто?! — прорычал Генри. — Сама ты не решилась бы убивать!
Не выдержав, он ударил кулаком по стене рядом с ней. Линда сжалась. Она закрыла глаза, как-то заученно говоря:
— Пришлось пожертвовать несколькими деревнями, чтобы спасти от тебя остальных.
Генри раздраженно метнулся в сторону. Он загнанно прошелся по камере, будто сам стал
— Я был в этих деревнях. Видел старика с ножом в руках. С ножом против темнодуши, представляешь? — короткая усмешка получилась болезненной. — Она просто выдернула ему сердце. Видел мать с младенцем в луже крови. Она закрывала его собой до последнего. Видел девочку, на которой не осталось живого места. Непонятно, как еще дышала. Уже не могла говорить, но смотрела так… с надеждой. Она умерла у меня на руках. Их всех убила ты. Десятки, сотни людей.
Генри остановился, посмотрев на Линду. Зажмурившись, она обняла себя за плечи. Казалось, еще слово — и по-детски закроет уши.
— Страшно? — с издевкой спросил он. — Вот и не рассказывай мне сказки, что сама до этого додумалась.
Линда облизнула пересохшие губы, поднимая взгляд. Она заговорила осторожно и медленно, подбирая каждое слово:
— Почему ты так уверен, что я была не одна?
В глазах Генри сверкнуло торжество: ждал, когда спросит. Он достал из кармана темного сюртука медальон. Тот закачался маятником на серебряной цепочке. Адуляр тускло блеснул в отсвете факела.
— Ты потеряла его в лесу, когда призвала Нокту. Когда она дала тебе темнодуш.
Линда, как завороженная, потянулась к медальону. Кончики пальцев бережно дотронулись до адуляра, и во взгляде мелькнуло тепло. И страх за кого-то другого, выдающий с головой.
Генри резко отдернул руку. Он сжал медальон в ладони. Так сильно, будто надеясь раздавить.
— Скажи имя — и я разберусь с ним быстро. Без боли. Обещаю, — твердо сказал Генри.
Глаза Линды широко распахнулись от ужаса, и она покачала головой. Ладонь взлетела к груди, к сердцу, которое наверняка бешено заколотилось. С губ лихорадочно сорвалось:
— Нет…
— Или ты скажешь сейчас, или я доберусь до него сам, — отрезал Генри. — Урхо поможет выяснить, кто вился вокруг тебя на балах. И тогда… ты же слышала о том, что врагов я не жалею?
Линда оцепенела. Он принялся медленно обходить ее по кругу, как хищник — добычу. И с каждым шагом тон становился все более холодным и жестоким:
— Он поклоняется Нокте. Значит, нечисть? Я слышал о плети с серебряными крюками на концах. Элсийцы раньше использовали ее для рабов-оборотней. Думаю, ему подойдет. Ну, или можно оставить в подземелье на несколько дней. А потом, когда он будет готов убить за глоток воды, добавить в нее крупицы серебра. Представляешь, как это будет жечь изнутри?
Линда дрожала всем телом. Сбившееся дыхание срывалось на всхлипы. На глазах блестели слезы.
Генри все сильнее сжимал
— Или все-таки человек? Тогда даже больше вариантов. На радость толпе: людям наверняка захочется посмотреть, как он за все поплатится. Можно будет ослепить. Оставить клеймо. Высечь до полусмерти. Привязать к позорному столбу под палящим солнцем, чтобы каждый смог сделать с ним все, что захочется. А потом, если твой ненаглядный будет еще жив, нужно будет все-таки его добить. Самым мучительным болевым заклятьем…
По щекам Линды хлынули слезы. Она закрыла лицо руками, и плечи сотряслись от рыданий. Генри остановился у нее за спиной, прошептав на ухо:
— И поверь мне, мои маги позаботятся, чтобы ты была там и видела все. А как только решишь отвернуться или закрыть глаза, я добавлю в его наказание что-нибудь еще.
Он отошел на пару шагов, но Линда отчаянно вцепилась в его рукав. Сквозь слезы она выпалила:
— Нет, пожалуйста! Мы… я… я не думала, что все зайдет так далеко!
— Десяток вырезанных деревень и битва в Нирфоре, куда уж дальше? — зло усмехнулся Генри.
Линда осела на колени. Казалось, просто подкосились ноги. Хватаясь за его одежду, она взмолилась:
— Генрих, прошу тебя! В тебе же есть хоть что-то человеческое? Должно было остаться!
Голос срывался, а хрупкое тело трясло от рыданий. Линда уже не осознавала, что делает. Она лишь плакала, прислонившись лбом к рукаву его сюртука, и с губ срывался бессвязный шепот. А пальцы, ледяные от эмоций, сжимали ладонь Генри. Это была уже не хозяйка темнодуш — просто напуганная девчонка.
Он почувствовал, как по руке ударила горячая капля. Это слеза Линды упала на его кожу, заставив вздрогнуть.
«Нет, нужно доиграть до конца, — строго приказал себе Генри. — Она должна поверить, что я правда это сделаю. Не узнаю имя — люди будут погибать и дальше».
Стиснув зубы, он резко оттолкнул ее. Она так и осталась на полу. Золотистые волосы разметались, а платье измазалось в пыли.
— Что-то человеческое? Осталось, — скупо бросил Генри. — Поэтому ты умрешь, как обычная убийца. Без лишних мучений.
Он, как подачку, швырнул на пол медальон. Линда схватила его, тут же прижимая к груди. Неслышно вздохнув, Генри холодно сказал:
— Тебя повесят завтра, так что подумай насчет него. Время еще есть.
Он закончил свой спектакль, безразлично выйдя из камеры. Только, когда дверь в камеру запечатал магический замок, эмоции рванулись наружу. Уходя прочь, Генри ударил в пустоту черной молнией. Она попала в какой-то деревянный коробок, стоящий у стены. Тот разлетелся в щепки.
— Проклятая девчонка! — рыкнул Генри сквозь зубы, ненавидя себя даже за каплю жалости.
Шорох.
Взгляд метнулся на звук.
«За мной следили. Из потайного хода», — понял Генри, тут же бросаясь туда.