Бунтарка
Шрифт:
— Василиса, что за слова? — кричит мама где-то с первого этажа.
— Прости, мамочка! Мы просто… Заигрались! — кричу маме в ответ. — А ну быстро выходи, рыжая стерва. Ты слышишь меня? Верни мой телефон! — рычу я и ещё несколько бью ладонью по двери.
Отхожу к другой стене, облокотившись на неё спиной и сложив руки под грудью, пронизывая взглядом дверь уборной.
Вот же… Дерьмо!
— Василиса, мне уже нужно идти на работу. На плите ужин, а папе своему скажи, чтобы грел перед тем, как есть. А то его язва доведет до гроба быстрее, чем вечная работа, — причитает
— До свидания, тётя Инга! — бодро отвечает подруга, а я стараюсь улыбаться, пока вижу маму. А вот когда я слышу хлопнувшую входную дверь в дом — я взрываюсь.
— Аня! Выходи, сейчас же! — дверь наконец-то отпирается.
Рыжая оценивающе смотрит на меня, протянув телефон обратно в мои руки. Я скидываю блокировку, и понимаю, что Аня прочитала переписку с Ковалёвым от конца и до начала.
— Что это ещё за предстоящий турнир на Живых холмах? — уточняет подруга, а я тяжело выдыхаю. — Ну давай, Авдеева, удиви! Последнее время я всё больше начинаю верить, что ты и в леопардовое платье влезешь и девственность до конца сессии потеряешь…
Я цокаю, закатывая глаза.
— Почему все помешались на том, что я ещё никому не прыгнула на член? — обозлённо рявкаю я, а я поджимает губы.
Отворачиваюсь от подруги и возвращаюсь в комнату. Хлопаю дверью, и подойдя к кровати, плюхаюсь на неё. Склонившись над телефоном, очередной раз перечитываю сообщения Стаса.
— Вась… — подруга заходит в комнату, осторожно ко мне подкрадываясь. — Ты же понимаешь, что это опасно?
— Это не опасно, если умеешь, — бурчу я, отворачиваясь от рыжей.
— Тогда, если это не опасно, и ты умеешь, почему вы оба скрываете о гонках на турнире? Ты же понимаешь, что будет, когда обо всём догадается Бессонов? Он убьет Ковалёва, а с тобой очень сильно поссорится, — шепчет Аня, но я больше отворачиваюсь к окну, когда она пытается заглянуть в мои глаза.
Не хочу с ней это обсуждать!
— Послушай меня, Вась… — подруга села на колени, схватив меня за колени. — Ковалёв скользкий тип. Он умеет манипулировать и, если он тебя к чему-то подталкивает, значит хочет поиметь пользу. Василиса! — Аня меня шлёпает по бедру, заставляя дернуться и посмотреть на неё.
— А ты не думала, что это я его использую?
— Вась, — она смотрит многозначительно. Одного взгляда хватает, чтобы сказать мне — ты не умеешь использовать людей. — Тогда, зачем? — она замечает, что я раздраженно поджимаю губы.
— Надоело. Всё это — надоело! — я резко поднимаюсь, а Аня падает на задницу, округлив глаза. — Надоело постельное в розовом или белом цвете! — со злостью сдергиваю покрывало с кровати, — надоела моя одежда, которая пошита для монашек! — сталкиваю стул со своей одеждой. — А что бесит больше всего, так это то, что я должна быть примерной девочкой и держать рот на замке. Надоело, у меня это уже вот здесь! — яростно прикладываю руку к шее и в какой-то момент тухну.
— Василиса…
— Я хочу, чтобы Бессонов увидел
Аня поднимается и подходит ко мне.
— Василиса… — тяжело выдыхает, а я отворачиваюсь. Господи, ещё не хватало, чтобы Аня мне читала нотации! — Я научу, — внезапно утверждает Аня, но меня пробирает до мурашек от того, как по-заговорщицки звучит её голос. — Я научу, но ты должна пообещать мне, что никакого риска для твоей жизни не существует.
— Клянусь, Аня! Я знаю трассу Живых холмов, как свои пять пальцев, — показываю я ей свою ладонь, с надеждой улыбаясь.
Неужели, хоть когда-то всё будет по-моему?
— Вась, только не забывай, что у тебя их, всё-таки, двадцать. Ладно? — Аня задумчиво смотрит на меня, но, когда я делаю шаг на встречу и крепко обнимаю — ощущаю отдачу. — Только Бессонову ничего не ляпни за меня. Он точно Тёме по шее надает, а он — мне… Только не по шее, а по заднице!
— Обещаю!
Кирилл:
— Эй, лихач! А ну притормози! — слышу я оклик Макса, когда я с ребятами уже расселись по байкам.
Друзья на меня оглядываются, а я махаю рукой, давая отмашку. Сам же снимаю шлем и смотрю на Макса, который неторопливо подходит ко мне.
— Я же сказал, что смена закончена два часа назад. Почему ты всё ещё здесь? — уточняю я, пытаясь понять из какого гаража выскочил Макс.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — вопросом на вопрос отвечает мужчина.
— На счёт? — не вникаю, смотря вслед парням, которые двинулись в сторону Живых холмов.
— На счёт? То есть нормально, что Василёк больше не ходит на работу, а мне перестала отвечать на звонки, когда столкнулась с тобой на СТО? — он журит меня, как отец.
— Я не буду её заставлять работать, если она не хочет. Расчёт был каждый день, так что никто и никому ничего не должен, — раздражаюсь, вспоминая об этой занозе.
Уже как два дня она опять таскается с этим придурком-Фирташем! Меня аж трясёт, когда вижу их вместе, а она, будто специально едва ли не вешается на него на моих глазах. Это что же он ей там на ушко нашептал, что взволновал мою Лису так сильно и та разом обо всём забыла? И вообще, если меня не простила, тогда какого хрена она простила его?
Придушу Фирташа! Вот как раз и еду на Живые холмы, чтобы потешить моё эго и очередной раз победить Фирташа на трассе Русо.
— Ты это… Не дури, парень, — Макс опускает массивную ладонь на моё плечо, крепко сжав его, предупреждая. — Вижу я, как ты на неё смотришь. Если не готов бороться за девушку — лучше оставь в покое.
— О чём ты?
— А то ты не понимаешь! Она не для разового траха. Оботрешь об неё ноги — сломаешь ей жизнь и веру в мужчин. Оно тебе надо? Бес, я серьёзно. Ты ведь её обхаживаешь…