Бурелом
Шрифт:
— О королева, как я рад видеть вас! — изогнувшись перед Бессоновой, произнес он льстиво. — Милости прошу к нашему шалашу, — он сделал театральный жест в сторону двух столиков, за одним из которых сидел респектабельного вида господин.
— Спасибо, — бросила на ходу Феврония и подошла к отцу.
— Без меня не уезжай в гостиницу.
Лукьян поднял пьяные глаза на дочь.
— Ладно, — мотнул головой он и занялся со своим собеседником.
Феврония
— Господа, нам нужно во что бы то ни стало перехватить инициативу у англичан на концессию медной руды в Кыштыме. Для этой цели...
«Как бы не втянули отца в свою компанию», — подумала Феврония и, перешагнув порог, неожиданно столкнулась с Дегтяревым.
— Феврония Лукьяновна! Я вас ищу. — Было заметно, что Дегтярев «под мухой». — Приглашаю вас на тур вальса.
— Я не танцую.
— Такая роскошная женщина и вдруг не танцует! — удивился он.
— Не учили. Мы ведь деревенские, люди темные, городских обычаев не знаем, — затаив усмешку, певуче, по-старообрядчески ответила Феврония. «И с чего это он липнет ко мне?» — подумала с беспокойством Феврония.
— Пройдемте в зал, посмотрим на танцы, — предложил Дегтярев и, взяв под руку Февронию, вышел с ней к танцующим. В ритме плавного танца проплывали нарядно одетые пары.
— Вам нравятся городские танцы?
— Нет.
— Почему?
— По-нашему, плясать так плясать, чтоб половицы ходили.
— Вы, очевидно, из Зауралья. Там я наблюдал темпераментные пляски.
— Вы были в Зауралье? — в свою очередь спросила Феврония.
— Не только был, но и жил одно время в станице Звериноголовской.
— Знаю. Это не так далеко от Косотурья.
— Бывал и там. Встречался с крестьянами. Некоторых знаю лично.
— Например?
— Обласова. — И тут же бросил внимательный взгляд на вспыхнувшее лицо Февронии. «Ага, — подумал он со злорадством, — рыбка плывет в сети».
— Обласовых в Косотурье много, — оправившись от минутного замешательства, спокойно сказала Феврония. И тут же пронеслось в голове: «Не об этом ли офицере из Троицка говорил мне Крапивницкий? — И сказала вслух: — Народ в селе я уже перезабыла. — И перевела разговор на другую тему: — Вы не знаете даму, которая танцует с Крапивницким?
— Это жена видного офицера, Строчинская.
— Вы знакомы с ее мужем?
— Да, по службе в Троицке.
«Теперь ясно, — пронеслось в голове Февронии. — Этого человека надо опасаться».
«Рыбка лавирует, в сети не идет. Что ж, подождем». — и Дегтярев как можно
Знавшая толк в лошадях и любившая быструю езду, Феврония охотно согласилась и в свою очередь спросила:
— Кто едет? »
— Крапивницкий, Строчинская, еще один офицер — некто Халчевский со своей дамой и, с вашего позволения, преданный вам слуга, — поклонился Дегтярев.
«Подальше бы от твоей преданности», — подумала Феврония. — Хорошо, завтра буду ждать. — И молча стала смотреть на танцующих.
— О чем задумались? — Дегтярев осторожно взял Февронию за локоть.
— Думаю, не пора ли мне домой, — освобождая свою руку, ответила Бессонова.
— Вас проводить?
— Спасибо. Я еду с отцом. — Феврония холодно простилась с Дегтяревым и направилась к Лукьяну, который продолжал бражничать с коммерсантами.
Швейцар помог им одеться и вызвал извозчика.
Закрыв лицо от резкого ветра муфтой, Феврония думала: «Дегтярев догадывается о моей попытке освободить Василия. Что делать? Отец в этих делах не советчик, — взглянула она на дремлющего Лукьяна. — Крапивницкий — пока единственный человек, который может помочь. Если Дегтярев станет домогаться чего-либо, скажу Крапивницкому. А вообще надо поторопиться с выездом из Челябинска. Не глянется мне в городе... Да и на заимке одна скука. Дождаться бы только Васю».
В полдень, гремя бубенцами, к гостинице, где остановились Лукьян и Феврония, подъехали на двух тройках Крапивницкий и Дегтярев с дамами. Феврония была уже одета для поездки. Когда спускалась с лестницы вместе с Крапивницким, она чуть не вскрикнула от неожиданности: у подъезда, кроме троек, стояли две оседланные лошади, их держал под уздцы одетый в форму гайдамака Прохор Черепанов. Навстречу шел незнакомый офицер, приложив руку к сердцу, он попросил прощения за опоздание и за то, что явился один.
— Знакомьтесь. Пан Халчевский из куреня имени Шевченко — большой жуир и повеса, — представил его Крапивницкий.
Бессонова подала руку и, поклонившись дамам, сидевшим в кошевках, посмотрела в сторону Прохора. Глаза их встретились. «Подойти к нему, спросить о Васе? Нет, сейчас не время», — решила она и заняла место в кошевке рядом со Строчинской, которую ей представил Дегтярев. Затем она услышала голос Халчевского, обращенный к Прохору:
— Курочка! Отведи лошадей на манеж и передай своему сотнику Лушне мое спасибо.