Бурсак принцепса Инферно
Шрифт:
— Я не хочу знать, — сказал я, отворачиваясь от зеркала. Голос мой дрожал, слова вырывались с трудом, словно из горла, перетянутого веревкой висельника. Я не хотел смотреть на себя в том зеркале, не хотел видеть отражение страха в своих глазах.
— Я не хочу знать, кто я такой, — повторил я чуть сильнее, словно пытался убедить не только Лизоньку, но и себя.
Я не хотел знать, что скрывается в моем прошлом. Я не хотел признавать, что я могу быть кем-то другим, кем я считал себя все эти годы. Я не хотел знать, что мои действия могут иметь ужасные последствия. Мне было легче жить
Но я знал, что это не решение. Я не мог бежать от правды вечно.
– Ты не можешь бежать от своей судьбы, Карим, - ответила Лизонька, словно читая мысли, ее голубые глаза горели огнём, словно два маленьких солнца.
– Она будет преследовать тебя, пока ты не признаешь!
Ее слова были хлесткими, как удар по лицу. Я чувствовал, как внутри меня закипает ярость, как лавина негативных эмоций накрывает меня с головы до ног. Как я мог быть таким слабым, таким беспомощным? Как я мог позволить ей управлять собой?
— Не хочу знать, что это за судьба! — крикнул я, голос мой рычал от злости. — Я хочу немного свободы, я хочу сам решать, кто я и кем быть!
Я вскочил с места, отвернувшись от Лизоньки, отвернувшись от зеркала, отвернувшись от всего, что напоминало мне о моем прошлом. Я не хотел ничего знать, я не хотел ничего видеть, я хотел просто исчезнуть, раствориться в темноте.
Но Лизонька была упряма. Она не отпускала меня, не давала мне уйти. Ее рука схватила меня за плечо, и я почувствовал, как ее сила проникает в меня, как ее огненный взгляд проникает в мою душу.
– Ты не можешь бежать от себя, Карим, - прошептала она, ее голос был спокоен и уверен.
– Ты должен встретиться с тем, что ты хочешь скрыть, чтобы найти свободу.
– Лизонька, я не верю тебе, - сказал я, отступая от нее, как от хищника, который вот-вот набросится на добычу. Голос мой звучал хрипло, словно я глотал песок. Я пытался убедить себя, что это все лишь паранойя, но сомнения грызли меня изнутри.
— Зачем тебе помогать? — продолжил я, глаза мои метались по комнате, ища подтверждение своим страхам. Паранойя скарабеями впилась в мои мысли, дробя их на тысячи осколков. Я видел ее улыбку, слышал ее голос, и в каждом движении видел подвох.
– Ты хочешь знать правду, чтобы уничтожить меня?
– прошипел я, словно змей, готовясь к броску.
– Ты хочешь играть со мной?
Я закрыл глаза, попытался справиться с волной паники, которая накрыла меня. Я не хотел верить в доброту Лизоньки, не хотел верить, что она может мне помочь. Я предпочитал оставаться в своем мире страхов и сомнений, чем рисковать и поверить в ее слова. Но в глубине души я понимал, что она может быть права. Я не мог бежать от правды вечно, я не мог бежать от самого себя. Но я был слишком напуган, чтобы сделать первый шаг, чтобы поверить в ее помощь.
– Я не обманываю тебя, Карим, - ответила Лизонька, ее голос звучал спокойно и уверенно.
– Я просто хочу помочь тебе узнать правду о себе. Но я не могу сделать это за тебя. Ты должен сам, хотя бы попытаться.
Она подошла ко мне ближе, ее голубые
– Я не хочу уничтожить тебя, Карим, - продолжила она, ее голос был мягким и спокойным.
– Я хочу, чтобы ты жил, чтобы ты был счастлив. Но ты должен встретиться с правдой, чтобы понять, что ты можешь быть свободным.
Ее слова были как бальзам на мою рану, как луч света в темной комнате. Я чувствовал, как моя душа постепенно оживает, как страх отступает перед надеждой. Я понимал, что она права. Я не мог бежать от правды вечно, я не мог бежать от самого себя.
— Как? — спросил я, голос мой был еще слабым, но в нем уже звучала надежда.
— Я не знаю, Карим, — ответила Лизонька, ее рука легко коснулась моего плеча. — Но я буду рядом с тобой. Я помогу тебе найти ответы. — Рука исчезает с моего плеча.
Она отвернулась от меня и пошла вглубь древнего города. Я остался один на площади, окруженный древними зданиями и затейливыми арками. Я не знал, чему верить. Но я чувствовал, что Лизонька не врала. Она знала правду, но не хотела говорить её мне. И я должен быть готов к тому, что правда может быть жестокой.
Глава 10
Я остался один на площади, окруженной древними зданиями, словно призрак. Впрочем, давление на голову тут же прошло, паранойя отступила, и шарм Лизоньки не пудрил мне голову, и это не вызывало конфликтов между ментальной защитой сознания и её шармом. Время здесь застыло, и тишина, давящая своей вечностью, обволакивала меня, как густой туман. Мои шаги эхом разносились по пустым мостовым.
Старинные фонари, одиноко торчащие на высоких столбах, напоминали о былой жизни, когда-то по этим мостовым сновали люди, спеша по бесспорно важным делам. Я представлял, как их лица, освещенные мерцающим светом, застывали в улыбках, грусти, волнении. Теперь же их места заняли призраки: полустертые надписи, словно отпечатки забытых чувств; пожелтевшие фото и обрывки газет, заброшенные витрины, что смотрели на меня с тусклой грустью; шепот ветра в пустых окнах, словно это были лики тех, кто ушёл из этого мира, но все еще не нашёл свой покой.
Камни мостовой, вымощенные веками, шептали под ногами. Каждый булыжник хранил в себе отпечаток истории, которая бурлила здесь много лет назад. Я вдыхал воздух, пропитанный ароматом диких цветов и специй, что доносились со стороны базара, и казалось, что там время течет иначе, медленнее, позволяя погрузиться в глубины минувших эпох.
В моем сердце разливалась тоска по чему-то недостижимому, но такому знакомому. Я чувствовал, как сама история, пропитанная страданиями и былыми радостями, проникает в меня, заставляя задуматься о своей собственной судьбе. Но в моей голове была пустота. Только отголоски забытых снов, где я видел её, женщину с глазами цвета небесной синевы, как две холодные звезды, сияющие в ночи. Они смотрели на меня с нежной печалью, а её голос, тёплый и одновременно властный, тихо шептал мое имя: «Карим, Карим, помни, кто ты…».