Буря мечей
Шрифт:
Он повернул коня и поскакал назад, к Бриенне. Одни боги знают, зачем — менее компанейского создания он в жизни еще не встречал. Женщина ехала в самом хвосте, отклонившись на несколько футов в сторону, как бы показывая, что она к ним не принадлежит. В дороге ее кое-как переодели, отыскивая там и сям рубаху, камзол, пару штанов, плащ с капюшоном и даже старый железный панцирь. В мужской одежде ей стало удобнее, но красоты у нее от этого не прибавилось. И счастья тоже. Едва отъехав от Харренхолла, она вновь обрела свое ослиное упрямство. «Я хочу вернуть назад
Бриенна действительно умолкла, но это угрюмое молчание вскоре стало раздражать Джейме не меньше, чем бесконечные попытки Квиберна подольститься к нему. Да помогут ему боги — вот уж не думал он, что будет скучать по Клеосу Фрею. Надо было оставить женщину медведю, и дело с концом.
— Королевская Гавань, — объявил он, подъехав к ней. — Наше путешествие окончено, миледи. Вы сдержали свою клятву и доставили меня на место — не совсем, правда, в целости.
— Это лишь половина моей клятвы, — безучастно ответила Бриенна. — Я обещала леди Кейтилин привезти ей ее дочерей — или по крайней мере одну Сансу. А теперь…
Она никогда не встречалась с Роббом Старком, но горюет по нему больше, чем Джейме по Джоффу. Или, может быть, не по нему, а по леди Кейтилин. Эту новость они узнали в Бриндлвуде от краснолицего и толстого, как бочка, рыцаря по имени сир Бертрам Бисбери — его герб представлял собой три пчелиных улья на поле в черную и желтую полоску. Этот Бисбери сказал им, что вчера через Бриндлвуд проехал отряд лорда Пайпера, направляясь в Королевскую Гавань под собственным мирным знаменем. «Теперь, когда Молодого Волка не стало, Пайпер не видит больше смысла продолжать войну. Его сына удерживают пленником в Близнецах». Бриенна только рот разинула, как подавившаяся жвачкой корова — пришлось Джейме самому расспрашивать рыцаря о подробностях Красной Свадьбы.
«У каждого лорда есть непокорные знаменосцы, завидующие его положению, — сказал он ей потом. — У моего отца были Рейны и Тарбеки, у Тиреллов — Флоренты, у Хостера Талли — Уолдер Фрей. Таких только силой можно удержать на своем месте. Стоит им почуять слабость… Болтоны в Век Героев сдирали со Старков кожу себе на плащи». Вид у женщины был такой несчастный, что Джейме поймал себя на желании утешить ее.
С того дня Бриенна стала какой-то полумертвой, и даже обращение «женщина» не вызывало у нее никакого отклика. Сила ушла из нее — из той, которая сбросила валун на Робина Ригера, сражалась с медведем турнирным мечом, откусила ухо Варго Хоуту и загоняла Джейме до изнеможения.
— Если хочешь, я поговорю с отцом о твоем возвращении на Тарт, — сказал Джейме. — Если же ты предпочтешь остаться, я, быть может, найду тебе какое-нибудь место при дворе.
— Место фрейлины при королеве? — тусклым голосом спросила она.
Джейме вспомнил ее в розовом атласном платье и попытался представить себе, что сказала бы его сестра о такой фрейлине.
— Скорее
— Я не желаю служить с клятвопреступниками и убийцами.
«Зачем же ты тогда опоясалась мечом?» — хотел сказать Джейме, но промолчал.
— Как скажешь, Бриенна, — сказал он и ускакал от нее.
Ворота Богов были открыты, но перед ними выстроилось дюжины две повозок, груженных бочками с сидром, яблоками, сеном и тыквами, громаднее которых Джейме еще не видывал. Их охраняли латники с эмблемами мелких лордов, наемники в кольчугах и вареной коже, а порой и просто румяные крестьяне с сыновьями, вооруженные самодельными, обожженными на огне копьями. Джейме улыбался им, проезжая мимо. Золотые плащи у ворот брали дань с каждого возницы.
— Это что же такое? — осведомился Железные Икры.
— По приказу королевского десницы и мастера над монетой они должны уплатить за право торговать в городских стенах.
Джейме оглянулся на длинную череду повозок и навьюченных лошадей.
— Стало быть, они стоят в очереди, чтобы уплатить?
— Тут можно хорошо заработать теперь, когда воевать перестали, — весело пояснил мельник с ближней повозки. — Город нынче держат Ланнистеры, и заправляет ими старый лорд Тайвин с Утеса. Говорят, он даже срет серебром.
— Золотом, — сухо поправил Джейме. — А Мизинец, полагаю, чеканит монету из его дерьма.
— Мастер над монетой теперь Бес, — сказал капитан ворот. — Вернее, был им, пока его не взяли за убийство короля. — Капитан подозрительно оглядел северных воинов. — А вы кто такие будете?
— Люди лорда Болтона. У нас дело к королевскому деснице.
Капитан взглянул на мирное знамя в руках Нейджа.
— Колено преклонить приехали? Вы не единственные. Ступайте прямо в замок, да чтоб без глупостей. — Он махнул им рукой, пропуская, и вернулся к повозкам.
Если Королевская Гавань и скорбела по своему юному королю, Джейме этого не заметил. На Хлебной улице нищенствующий брат в потертой рясе громко молился о душе Джоффри, но прохожие уделяли ему не больше внимания, чем хлопающей на ветру ставне. Повсюду, как обычно, толпился народ, золотые плащи в своих черных кольчугах, мальчишки, торгующие хлебцами и горячими пирожками. Шлюхи свешивались из окон в наполовину расшнурованных корсажах, по сточным канавам неслись бурные потоки. Пятеро мужчин вытаскивали из переулка дохлую лошадь, жонглер подкидывал в воздух ножи к восторгу пьяных тирелловских латников и ребятни.
Джейме, проезжая по знакомым улицам с двумя сотнями северян, лишенным цепи мейстером и страхолюдной женщиной, чувствовал, что ничьих взглядов не привлекает. Он сам не знал, забавляет это его или бесит.
— Они не узнают меня, — сказал он Уолтону на Сапожной площади.
— Вы изменились с виду, и герб у вас чужой — притом теперь у них появился новый Цареубийца.
В открытых воротах Красного Замка им загородили дорогу около дюжины золотых плащей с пиками, но Джейме узнал белого рыцаря, который ими командовал.