Буря столетия

Кинг Стивен

У заднего бампера «линкольна» скопился народ – человек десять – и смотрят, как Робби при выходе процессии из дому пригибается – и Майк видит уставленный на них троих пистолет.

– Опусти оружие! – рявкает на него Майк. – Робби со слегка устыженным видом слушается. – Хэтч, закрой дверь.

– Слушай, а это правильно будет? Ведь мы же должны оставить все, как есть. Это место преступления, и…

– …и если мы оставим дверь открытой, место преступления окажется под шестью футами свежего снега. А теперь закрой дверь.

Хэтч

пытается это сделать, но мешает ботинок Марты. Хэтч приседает, с гримасой отодвигает ее ногу рукой в перчатке. Потом встает и закрывает дверь. Смотрит на Майка, Майк кивает. И поворачивается к Линожу.

– Как ваше имя, мистер?

Линож смотрит на Майка, и в какой-то момент мы не уверены, что он ответит. Но он говорит.

– Андре Линож.

– О'кей, Андре Линож, двигайтесь. Пошли.

Крупный план – и мы видим, как глаза Линожа меняются. Становятся черными вихрями, белки и радужка исчезают. Но это доля секунды, и они снова нормальны.

Майк мигает, как человек, у которого вдруг на миг закружилась голова. Хэтч ничего не видел, но Майк видел. Линож ему улыбается, будто говоря: «наша маленькая тайна». Но к Майку возвращается здравый смысл – «померещилось» – и он подталкивает Линожа вперед.

– Шевелитесь давайте!

Они сходят по ступеням на тротуар, и буря бьет им в лица, заставляя морщиться. У Хэтча срывает шляпу. Пока он беспомощно смотрит ей вслед, Линож снова заговорщицки смотрит на Майка, напоминая, что у них есть общий секрет. На этот раз Майк не может от этого отмахнуться… но делает Линожу знак двигаться.

Затемнение. Конец акта третьего.

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ

У высокого маяка. Конец дня. Снег валит так густо, что от маяка еле видны контуры… но и свет, конечно, каждый раз, когда луч обходит вокруг. Волны бьются у мыса и высоко взлетают брызги. И ветер воет.

А у длинного здания «Рыба и омары», принадлежащего Годсо – частью склад, частью рыбный рынок – волны бьются о дальний причал, и пена взмывает вверх, заливая стены и крышу водой и водяной пылью. На наших глазах ветер срывает дверь с засова, и она со стуком раскачивается на петлях. Со стоящей неподалеку лодки срывает брезент, и он улетает в снежную круговерть.

У дома Андерсона возле тротуара стоит вездеход; дворники быстро машут по ветровому стеклу, но его все заметает и заметает снегом. Фары вырезают два снежных конуса. Плакат «МАЛЕНЬКИЙ НАРОД» раскачивается на цепи. На террасе Молли Андерсон передает закутанных Пиппу Хэтчер и Бастера Карвера не менее закутанным мамам, Анджеле и Мелинде. Всем троим приходится кричать, перекрывая вой ветра.

– У тебя точно ничего не болит, Пиппа? – спрашивает Мелинда.

– Ничего. Дон Билз ранил мои чувства, но они тоже уже не болят.

– Извините, девочки, что пришлось так рано вам звонить… – начинает Молли.

– Все нормально, –

перебивает ее Анджела Кар-вер. – По радио сказали, что детей постарше они оставят в Мачиасе хотя бы на сегодня. Пролив слишком бурный, чтобы гнать их морским автобусом.

– Это и к лучшему, – говорит Молли.

– Мам, холодно! – жалуется Бастер.

– Еще бы, детка. Но в машине согреешься, – отвечает его мама и спрашивает у Молли:

– У тебя там еще остались?

– Нет, Бастер с Пиппой последние. – Она наклоняется к Пиппе и говорит:

– Ну, как тебе твое приключение?

– Ага, – отвечает Пиппа. – Мам, а у меня есть кнопка «меньше»!

И она давит себе на нос. Ни Мелинда, ни Анджела не понимают, но смеются – это все равно очень забавно.

– Увидимся в понедельник, если дороги не будут закрыты, – говорит Анджела. – Бастер, помахай рукой.

Бастер послушно машет. Молли машет в ответ, и матери уносят своих детей по ступеням в нарастающую по-прежнему бурю. Потом Молли заходит в дом.

И мы видим холл дома Андерсонов, где сейчас только Молли и Ральф.

Возле телефонного столика висит зеркало, и сейчас Ральф подтащил к нему стул, залез на него и рассматривает в зеркале красную родинку на переносице. Она скорее придает ему шарм, чем портит лицо.

Молли его почти и не замечает. Приятно вернуться с бури в теплый дом, и еще приятнее – что все ее подопечные распиханы на сегодня по домам. Она отряхивает снег с волос, снимает куртку с капюшоном и вешает на вешалку. Взгляд ее падает на лестницу, она вздрагивает, вспомнив неудачное приключение Пиппы, и фыркает от смеха.

– Кнопка «меньше»! – повторяет она про себя.

– Мам, а зачем мне эта штука? – спрашивает Ральф.

Молли подходит к нему сзади, кладет подбородок ему на плечо и смотрит на него в зеркало. Отличный получается портрет матери с ребенком. Обнимая его за плечи, она касается красного пятнышка у Ральфа на переносице.

– Твой папа говорит, что это седло феи. Он говорит, это значит, что ты родился счастливый.

– А Дон Билз говорит, что это прыщ такой.

– Дон Билз – он просто… глупый. По лицу Молли пробегает гримаса. Кажется, ей очень хотелось сказать другое слово.

– А мне все равно не нравится, – говорит Ральфи. – Пусть это даже седло феи.

– Мне лично очень нравится, – отвечает Молли. – Но если тебе оно не будет нравиться, когда ты станешь старше, мы отвезем тебя в Бангор и там его удалят. Сейчас это умеют. О'кей?

– А сколько лет мне для этого должно быть?

– Десять тебя устроит?

– Слишком долго ждать. Я тогда буду старым! Звонит телефон, и Молли снимает трубку.

– Да?

В магазине у телефона за кассой Кэт Уизерс. Тем временем работает одна Тесе Маршан. Очередь все еще приличная, хотя и поредела с началом бури. Те, что остались, обсуждают вызов полиции к дому Кларендон, и в зале стоит возбужденный гул.