Буря в песках (Аромат розы)
Шрифт:
— Отвези меня в конюшню. Я оседлаю какую-нибудь лошадь, а ты быстро поезжай к себе и привези мне одеяло и еду. Я поеду искать эту кретинку.
— Я поеду с тобой, Пекос, — сказал с надеждой Рено.
— Нет, не поедешь. — Пекос был непреклонен. — Я сам привезу ее назад. Не представляю, куда она могла поехать.
— Но, Пекос, я с радостью… Я чувствую себя так… и я…
— Я сказал, что сделаю все сам. А ты можешь ехать к дому. Скажи тете Эмили, что я приехал и отправился на поиски Анжи. Скажи, чтобы она не беспокоилась, если мы не появимся к вечеру. Я знаю, где нам укрыться от непогоды.
— Ты думаешь, вы не сможете добраться до ночи домой, и вам придется где-то переждать
— Посмотри вокруг, дружок. — Голос Пекоса несколько смягчился. — Ты знаешь, что теперь творится в горах? — Он опять посмотрел на тяжелое свинцовое небо и повернулся к побледневшему мексиканцу. — Не волнуйся, Рено, я привезу их назад. Скажу тебе только одно — если бы я не беспокоился о Диаболо, я бросил бы эту маленькую сучку замерзать в горах.
Но Рено не поверил ему.
Анжи покатилась по мягкому, только что выпавшему снегу. Тут же вскочив на ноги, она бросилась назад к Диаболо и ее сердце забилось от страха. Испуганный конь смотрел на нее большими дикими глазами, пытаясь подняться на ноги, хотя Анжи и упрашивали его оставаться на земле.
— Нет, Диаболо, — кричала она, подбегая к коню, — не надо, ты же не можешь. — Но большое сильное животное взвыло и поднялось с земли. Его правая передняя нога была сломана в двух местах. Красавец-конь вновь беспомощно повалился на землю, не в состоянии понять, что же с ним случилось. Он замотал большой головой и опять встал, невзирая на то, что Анжи молила его лежать. Слезы ручьем лились по заледеневшим щекам молодой женщины.
— Диаболо, Диаболо, прости, — рыдала она горестно, ослабляя подпругу под его большим тяжелым животом. Конь тихо стоял, пока она снимала с него седло. Когда Анжи опустилась на колени в снег и ласково прикоснулась к его сломанной ноге, тихие отрывистые звуки донеслись из его горла. Осознание того, что она натворила, огромной тяжестью легло на хрупкие плечи Анжи. Она задрожала от страха. Как же доставить его назад в конюшни, чтобы помочь бедному животному? Как сможет она заставить его лечь, чтобы не повредить еще сильнее ногу? Как может она защитить больное животное от быстро надвигающегося снежного бурана?
Более часа Анжи стояла на коленях перед раненым конем, глупо бормоча извинения и клянясь большеглазому доверчивому животному, что она не покинет его. Тем временем снегопад продолжался, и температура быстро понижалась. Горизонт исчез за пеленой кружащегося снега. Но Анжи по-прежнему оставалась рядом с Диаболо.
Словно прося ее оставить его и найти какое-нибудь убежище, конь уткнулся в холодное несчастное лицо молодой женщины и потерся бархатистым носом о ее ледяную щеку.
Мягкие утешающие звуки донеслись из его горла, и Анжи обняла большую голову животного, прижимая ее ближе к себе, и зарыдала:
— Диаболо, Диаболо, прости меня.
Она поцеловала гладкую черную морду и поднялась с колен на негнущихся ногах. Теперь Анжи стояла, глядя в его большие глаза. Диаболо заржал и мотнул мощной головой, словно прощаясь с ней. Анжи отвернулась, рыдания душили ее. Она оставила за спиной красивого гордого Диаболо и медленно поплелась по направлению к горной пещере, в которую привел ее Пекос как-то прошлым летом. Она прошла всего несколько ярдов, но, повернувшись, обнаружила, что огромный черный конь был уже не виден из-за плотной завесы падающего снега. Заплакав от жалости и стыда, Анжи, наконец, забралась в сырую темную пещеру. Промокшая до костей, со стучащими от холода зубами, она упала на колени и чуть не ползком начала пробираться в густую темноту — дальше и дальше, пытаясь нашарить лампу. Серные спички в большом коробке лежали возле лампы. Она зажгла ее и поставила стеклянный
Пекос, мчащийся по следам Анжи, сидел верхом на огромном скачущем жеребце, направляя его на север. Его серые глаза сузились от гнева. Он был в ярости из-за этой высокомерной глупой гусыни. Она взяла его лучшего коня, коня, которого он сам поймал и объездил, будучи еще мальчишкой. Если бы Диаболо не был в опасности, он оставил бы эту безмозглую красотку пропадать в снежной круговерти.
Вдруг Пекос почувствовал, как сжалось сердце в груди. Все же он беспокоился об Ангеле. Если она не поехала к его тайной пещере, как он надеялся, тогда она была в большой опасности. Эта мысль была мучительной для него. И от этого никуда не денешься. Кем бы она ни была, он нуждался в ней.
Он хотел ее, как не хотел никогда ни одну женщину. В который уже раз он напоминал себе, что эта красивая золотоволосая Ангел была проституткой. Но все было бесполезно. Она была в его крови, в его мыслях, и он хотел обладать ею и сделать своей навеки. Сила этого желания испугала его. Мысль о том, что она может замерзнуть до смерти в снежных горах, была страшной.
Пекос снова пришпорил коня, ему не терпелось поскорей достичь горного хребта и найти Диаболо и Ангел. Кружащийся снег затруднял видимость. Он поморгал, стараясь вглядеться в густую белую пелену перед собой. Впереди, среди слепящей белизны снега, мелькнул черный силуэт. Его сердце подпрыгнуло от радости.
— Ангел, — позвал он с надеждой, — Ангел, это Пекос! — Он натянул поводья, кричал и молил Бога, чтобы услышать ее отклик. Но его не было. Ни звука, ничего, кроме воя бушующего зимнего ветра, не было слышно. Он вновь помчался вперед легкой рысью, направляясь к большому сугробу. Затем он увидел его.
Диаболо с поникшей головой неподвижно стоял в двадцати ярдах впереди. Черный красавец гордо поднял голову и заржал, увидев приближающихся коня и всадника.
— Слава Богу! — выдохнул Пекос сквозь сжатые зубы и спешился. — Нет! — застонал он, подбежав к верному старому другу. — Нет, нет, — тупо повторял он, присев у ног замерзшего раненого животного.
Некоторое время он сидел, раскачиваясь на пятках взад и вперед и рассеянно похлопывая по заиндевевшей гриве и шее Диаболо. Конь ткнулся черной головой ему в плечо, и Пекос медленно поднял на него глаза и встал. Его правая рука потянулась к холодной кобуре кольта сорок четвертого калибра, который висел у него на бедре. Медленно вытащив револьвер, он сказал:
— Мой друг, я делаю это только потому, что люблю тебя. — Он посмотрел в глаза коню, поднял кольт, целясь между больших печальных глаз, смотревших прямо на него, и нажал на курок…
Пекос медленно опустил револьвер и внутренне сжался, увидев, как умирающее животное рухнуло перед ним на колени. Диаболо жалобно заржал, и его блестящие глаза закрылись. Он умер. Пекос стоял над ним с поникшими плечами, печальные слезы текли по его холодным щекам. Замерзшая земля хранила зловещее молчание, сильные завывания ветра походили на горестные стоны.
Один среди гор, где никто не мог быть свидетелем его горя, его непреодолимой душевной боли, Пекос МакКлэйн стоял, глядя на своего любимого коня, и плакал. Когда слезы иссякли, он торжественно поклялся: