Буря времен года

Косимано Эль

– Джек! Погоди! – кричит она мне вслед. – Зачем ты прячешься здесь в темноте?

– Я не прячусь.

– Тогда покажи мне свой пропуск.

– У меня его нет, – огрызаюсь я.

Ноэль говорит совсем как Страж, а не как мой друг.

– Ну хоть скажи мне, с кем ты собирался встретиться?

– Зачем? Чтобы ты тут же об этом доложила?

– Чтобы я тебя проводила!

Я не двигаюсь с места.

– Джек, пожалуйста, – говорит она. – Мне очень жаль. Сколько раз тебе повторять?

Ее чувство вины проникает в мои мысли, как отмычка

в замок. Я поворачиваюсь и делаю несколько осторожных шагов в ее сторону. Она готова открыть мне путь. Все, что мне нужно сделать, это немного исказить правду и проявить настойчивость.

– Я собирался повидаться с профессором Лайоном, – сообщаю я, пытаясь обуздать свое нетерпение. – Он помогает мне с одним исследовательским проектом. Я должен был встретиться с ним в Архиве десять минут назад, но мой пропуск куда-то подевался, и я застрял здесь.

Ноэль закусывает губу и оглядывается на Перекрестье.

– Хорошо. Но потом мы квиты.

Она взмахивает своим электронным ключом перед сканером на двери, и я ныряю в открывшийся проход следом за ней. В Перекрестье, по крайней мере, на десять градусов теплее, чем в Зимнем крыле, и на моей коже образуется слой инея еще до того, как мы подходим к лифту. Когда камера слежения начинает медленно поворачиваться в нашу сторону, я натягиваю на голову капюшон толстовки.

Из дальнего конца круглого зала доносится топот ног. Узнав грубый баритон Дуга и смех его приятеля Денвера, я весь обмираю. Ноэль чертыхается себе под нос. Двери лифта раскрываются ровно в тот момент, когда эти двое показываются из-за угла, и она заталкивает меня внутрь.

– Ноэль, подожди! – окликает ее по имени Дуг, и я быстро опускаю голову.

– Смотри не делай глупостей, – шепчет она, вкладывая что-то мне в руку, нажимает кнопку административного этажа, и двери закрываются, прежде чем я успеваю сообразить, что она сделала.

Я еду на лифте вниз, глядя на электронную карточку Ноэль у себя в ладони. Я окажусь в Перекрестье без сопровождения, да еще и с ключом от каждого охраняемого крыла в этом месте. Если меня поймают, я все равно что покойник.

«Так что не попадайся», – звенит в моей голове тоненький голосок, похожий на голос Чилла, и я едва не огрызаюсь в ответ, но тут лифт останавливается и двери открываются.

Я засовываю ключ-карту в передний карман и, поскрипывая ботинками по полированному мраморному полу, быстро пересекаю атриум с высоким куполообразным потолком. Взмахивая ключ-картой Ноэль над сканером рядом с массивной стальной дверью, ведущей в старые крылья, я прислушиваюсь, не завоет ли где сигнализация, не раздадутся ли шаги учителя.

Слышится жужжание, и я открываю тяжелую дверь. Воздух здесь сырой и заплесневелый, потолки низкие, свет приглушенный. Передо мной простирается коридор с загадочными дверями по обе стороны, ведущими в бесконечный лабиринт пещер и катакомб под Обсерваторией. Я иду вперед по памяти, вспоминая пыльные карты, которые нарисовал десятки лет назад после

последнего похода сюда. Дышать полной грудью получилось, только когда хрупкая белая плитка сменилась каменными плитами и утрамбованными земляными стенами.

На мое счастье, в коридоре становится холодно. Плиточный потолок резко заканчивается, а мерцающие над головой люминесцентные лампы уступают место газовым факелам, вмонтированным в грубо вытесанные стены. Отбрасываемые ими тени двигаются по полу, как дымный туман. Мне приходится напоминать себе, что я здесь один, что никто не знает о моем местонахождении. В древних коридорах нет камер наблюдения. В этих самых старых частях кампуса не заключена никакая сила, кроме разве библиотеки, где генераторы поддерживают требуемую температуру и влажность и находится охраняемый вход в Архив.

Я прислушиваюсь, не раздастся ли жужжание шмеля или карканье вороны, и нюхаю воздух в расположенном впереди туннеле. К счастью, он пуст. Рычание генератора нарастает. Вдалеке мерцает белый огонек – это арочная дверь в библиотеку, украшенная декоративными электрическими светильниками, освещающими изящную резьбу на фасаде.

Я останавливаюсь перед Древом познания с переплетенными ветвями кроны и искривленным стволом и выуживаю из кармана ключ-карту Ноэль. Красный глаз сканера подмигивает мне. Я дрожащими руками подношу к нему карточку и шумно перевожу дыхание, когда с первой же попытки загорается зеленый глазок.

Железный замок распахивается, а двери протестующе стонут, когда я толкаю створки вовнутрь. Датчики движения последовательно включают освещение в первой комнате, затем во второй, третьей, и я представляю падающие костяшки домино. Я замираю на месте, прислушиваясь к гулкой безмолвной тишине. Воздух в Архиве такой же холодный, как в катакомбах, в нем явственно ощущаются средневековые запахи влажного камня, потертой кожи и старинных пергаментов, с легкостью подавляющие лимонной аромат полироля, которым до блеска натирают бесчисленные ряды полок.

– Эй?

Мой голос отражается от высоких каменных стен и не менее высоких книжных шкафов с прислоненными к ним лестницами. Я подскакиваю, испугавшись собственного отражения, глядящего на меня из стеклянной витрины, в которой выставлены свитки и каменные таблички – слишком древние, чтобы храниться в обычных условиях.

В мое первое лето в Обсерватории я был вынужден изучать искусство ориентирования на местности – ускоренный курс по обязательным предметам, призванным помочь не опуститься ниже линии зачистки: самооборона, легкое вооружение и тактика ведения боя, метеорология и политология, управляющие нами законы природы, современная история Времен года… История, кстати, охватывала только отрезок с конца восемнадцатого века и по наши дни. Архив мы посещали исключительно в сопровождении учителей, наши читательские подборки тщательно изучались, а время, проводимое среди груд старых рукописей, строго ограничивалось минутами, необходимыми для завершения задания.