Буря Жнеца
Шрифт:
– Ну, – заметил Мертвяк, – мы начинаем зарабатывать репутацию плохих парней. Гор издал призыв самца черепахи к случке. Надеюсь, самок на острове нет. А ты, сержант… у тебя голова готова лопнуть как долбашка.
Бальзам зашипел: – Все ты виноват, ублюдок!
– Едва ли. Видишь, какой я спокойный. Хотя компаньоны меня позорят, увы.
– Отлично. Мы изгоняем тебя. Видит Худ, приятнее будет смотреть на Мазан Гилани…
– Да, но ей не повезло, она живая. Не твой тип женщин.
– Я не знал!
– Ну что за жалкое оправдание. Неужели сам не понимаешь?
– Погоди, – наконец раздышался Горлорез. –
Таверна постепенно заполнялась привычным гулом; посетители делали охранительные жесты, пара стульев заскрипела по грязному полу, когда завсегдатаи пугливо двинулись к двери.
Мертвяк хлебнул пива и промолчал.
Мертвая женщина и ее спутник направились туда же (последний хромал и пошатывался, стараясь удержать флягу на плече).
Бальзам хмыкнул: – Вот и уходят. Типично, а? Как раз когда нас слишком мало.
– Не беспокойся, сержант, – утешил Мертвяк. – Все тип-топ. Хотя если кабатчик решит идти за ними…
Горлорез прохрипел: – Если решит, пожалеет. – Он встал, накинул матросский дождевик. – Везунчики. Остаетесь сидеть, жир на задах наращивать. Знали бы вы, как снаружи холодно, черт!
– Я запомню все твои нарушения субординации, – пообещал Бальзам. И похлопал по голове. – Всё тут.
– Какое облегчение. – Горлорез вышел из таверны.
Тряс Брюллиг, тиран форта Вторая Дева, почти что король Острова, неловко сидел на кресле с высокой спинкой (оно принадлежало прежнему начальнику тюрьмы) и глядел исподлобья на двоих иноземцев, устроившихся возле входа в палату. Они играли в одну из своих дурацких игр. Кости – фаланги пальцев, длинный деревянный стакан и пучки вороньих перьев.
– Два подскока – а как кучно легли, – сказал один. Вроде бы – Брюллиг не был уверен, что понял правильно: нелегкое дело изучать чужой язык исподтишка… хотя он всегда был способен к языкам. Трясский, летерийский, эдурский, фентский, торговое наречие и язык мекросов. А теперь и кусочки этого… как его… малазанского.
Выбрать время. Они отняли у него такую возможность так же легко, как отняли нож и боевой топор. Пролезли в гавань – поначалу их было так мало, что опасений не возникало… Напрасно. Но ведь тогда его поглощали другие заботы. Море, полное надвигающихся на Остров ледяных гор – он чувствовал себя как тонущий человек, вынырнувший к свету в последний миг.
Почти что Король Острова, раздавленного и смятого бесчувственным льдом. Лицом к лицу с истиной. Как будто дракон пронзил когтями паруса. После всего, что он свершил…
Выбрать время. Он гадал, не принесли ли малазане лед с собой. Послали его по воле диких течений этого времени года, а сами двигались на шаг впереди, предлагая отогнать опасность. Брюллиг припоминал, что не особенно им поверил, но отчаяние тогда говорило своим собственным голосом. «Сделайте это – и будете гостями Короля столько, сколько вам понадобится». Они усмехнулись,
«Я дурак. И еще хуже!»
И вот два жалких взвода правят им и любым треклятым жителем острова, и ничего не поделаешь. Можно лишь скрывать правду от всех остальных. А это с каждым днем все труднее.
– Впадина тут, вот и легли кучно, – сказал второй солдат.
«Вроде бы».
– Ты дыхнул, и они перекатились. Шулер!
– Я не дышал.
– О да, ты же Худом целованный труп.
– Нет. Я просто тогда не дышал, так что не говори. Гляди, они же не во впадине.
– Ну-ка, взгляну поближе. Ха! Во впадине!
– Ты вздохнул и передвинул, черт тебя…
– Я не вздыхал.
– Гм, может, скажешь, что и не проиграл?
– Из того, что я проиграл, не следует, что я вздыхал. Значит, я выиграл.
– Погоди, еще раз дыхну!
– Тогда я еще раз вздохну!
– Победители дышат, а проигравшие вздыхают. Не так ли?
Брюллиг осторожно перевел взгляд с двоих у двери на третьего. «Клянусь ковеном, она красива. Какая темная, волшебная кожа, а сонные глаза нежно зовут… проклятие, в ее глазах все тайны мира! А ротик! А губки!» Если бы он смог избавиться от этих двоих, а еще лучше позаимствовать их жуткие ножи – ну, он бы сумел постичь все тайны, какие она обещает.
«Я Король Острова. Почти что. Еще неделя. Если ни одна из сучек, дочерей покойной королевы, не покажется – титул мой. Король острова. Я готов. Знаю, как использовать титул, это точно. Какая женщина не откажется от жалкой карьеры солдата ради мягкой, теплой постели Первой Наложницы Короля? Да, это обычай Летера – но я, как Король, могу создавать собственные правила. Если ковен будет недоволен – что же, утес к их услугам».
Один из малазан за столом произнес: – Берегись, Мазан. Он снова эдак смотрит.
Женщина, которую звали Мазан Гилани, по-кошачьи потянулась в кресле, подняв полные, изящные руки над головой, так что груди превратились в шары, готовые прорвать ткань изношенной рубашки. – Пока он думает не тем умом, Лоб, мы в полной безопасности. – Тут она откинулась, вытянув совершенные ноги.
– Может быть, привести ему другую шлюшку? – предложил солдат по имени Лоб, складывая кости в кожаный мешочек.
– Нет, – отрезала Мазан Гилани. – Мертвяк едва оживил последнюю.
«Но это же не настоящая причина?» Брюллиг улыбнулся. «Нет, ты бережешь меня для себя. К тому же я не всегда делаю… так. Просто срывал разочарование. Вот и всё». Улыбка увяла. «Они все время дергают руками, когда разговаривают. Всяческие жесты. Странный народ малазане». Он откашлялся и заговорил по-летерийски, медленно, чтобы они поняли: – Я хотел бы пойти на прогулку. Мои ноги требуют упражнений. – Он подмигнул Мазан Гилани; она в ответ послала понимающую ухмылку, от которой зажглось всё внизу. Он неловко пошевелился на кресле. – Мой народ должен меня видеть, понимаете? Если он станет подозрительным – ну, если кто знает, на что похож домашний арест, так это граждане форта Вторая Дева.