Буря Жнеца
Шрифт:
Сделать по-иному значило умереть. Йедану не нужно было произносить эти слова вслух. Он понимал их истину. Он промолчал, снова пожевал бороду, покосился на широкий плоский паром. – Думаю, он давно не отходил от берега. Та сторона… всё к северу от Шила должно быть под водой.
«Он не хочет помочь мне». – Мы используем его, доберемся до самого форта Третьей Девы.
Кивок.
– Но перед этим надо собрать ведьм и ведунов.
– Большая их часть ютится вон в той деревне, Королева. Стяжка
– Идем вниз, – приказала она, поглядев на таверну. – Приведи их сюда. Я буду в таверне.
– А таверна всех вместит?
«Странный вопрос». Она уже шагала к входу. – Тогда пусть сидят друг у друга на плечах, как вороны на жердочках.
– Полутьма.
Она повернула голову.
Йедан снова натянул шлем. – Не делай этого.
– Не делать чего?
– Не посылай нас на войну, сестра.
Она уставилась на полубрата. Но он больше ничего не сказал, попросту отвернувшись и зашагав к деревне.
Яни подошла к двери, когда ее солдаты заводили коней в стойла – копыта скользили по липким доскам дворика. Эти кони совершенно обессилели от скачки. Они взяли их из практически опустевшего гарнизона к северу от Туламеша (донесения о бандах заставили воинов отправиться по селам, но они так и не вернулись; Яни подозревала, что солдаты не вернутся никогда).
У входа она помедлила, посмотрев на плиту под ногами. На ней были вырезаны трясские руны.
«Сей Возвышенный Камень почитает Тейяна Атовиса, Восхода, призванного Берегом в 1113 году Острова. Казнен летерийцами за непростительные Долги».
Яни Товис что-то пробурчала под нос. Один из родичей, не иначе, погибший тысячу лет назад. – Ну, Тейян, – сказала она тихо, – ты умер от пьянства, и твой надгробный камень подпирает ныне порог кабака.
Вероятно, позорному падению в пьянство и нищету способствовал список неких таинственных и тяжких долгов… но какое великолепное напоминание о том, что судьбами людей управляют недобрые руки. А теперь… Восходом станет Брюллиг. Будет ли он носить корону так же достойно, как Тейян?
Распахнув дверь таверны, она шагнула внутрь.
Зал под низким потолком был забит. Все лица повернулись к ней.
Одно лицо оказалось знакомым: масса морщин, кривая улыбка… – Стяжка, – кивнула Полутьма. – Я послала Дозорного в деревню, чтобы найти тебя.
– Зато он найдет там Сквиш и пару десятков других. Они хорошенько натянули сеть над ближайшим к берегу морем, Королева, и на нитях сети были написаны истины. Чужаки…
– Знаю, – перебила Яни Товис, глядя Стяжке за спину, рассматривая ведьм и ведунов, Знающий Народ старых путей. Их глаза блестели в темноте зала; Полутьма ощутила и запах трясских старейшин – плохо свитая шерсть и заплатанные кожи одежд, рыбий жир, кислый пот. Приоткрытые рты показывали
Если у таверны был хозяин, он сбежал. Бочки вскрыты, кружки полны пряным элем. На очаге в середине зала испускает пар громадный котел с ухой, на столах расставлены многочисленные тыквы – чаши. По нечистому полу шмыгают большие крысы.
Тут гораздо больше ведьм, чем ведунов, поняла она. Среди поцелованных демонами это стало отчетливой тенденцией: все меньше и меньше мальчиков рождалось с допустимым числом признаков. Большинство получается слишком похожими на чертей. Но тут собралось больше двух сотен кудесников.
– Королева, – осторожно начала Стяжка, склонив голову. – Нити сплетены в сеть. Все трясы знают ныне, что вы отныне при власти. Кроме тех, что на Острове. Они знают лишь, что умерла ваша матушка.
– Значит, Брюллиг там предвкушает…
– Да, Полутьма. Что он станет Восходом, королем трясов.
«Возьми меня Странник!» – Нужно плыть на Остров.
Ропот одобрения смешался с дружным причмокиванием над кружками.
– Сегодня ночью вы замыслили провести ритуал, – сказала Яни Товис.
– Мы, как говорится, ослабим цепи, о Королева. Нужно протянуть сети через тропы мира. Поглядим, что поймается.
– Нет.
Глаза Стяжки сузились. – Почему это?
– Нет. Никаких ритуалов этой ночью. Ни следующей, ни после следующей. Пока мы не окажемся на Острове. Может быть, и там нельзя будет.
Таверна наполнилась тишиной.
Стяжка открыла рот, закрыла – и снова открыла: – Королева, берег жив голосами, как говорится… эти слова для нас. Это…это Старые Пути, наши пути…
– Моя мать имела обыкновение смотреть на всё сквозь пальцы. Да. Но я не такова. – Яни подняла голову, снова озирая скопище лиц, видя гнев и раздражение, нарастающую злобу. – Старые Пути подводили нас. Уже не раз. Ваши пути, – произнесла она твердо, – подведут всех. Я Королева. Я Полутьма над Берегом. Под моим началом находится Дозор. Брюллиг может стать Восходом – но это не решено. Вашего заявления будет недостаточно. Совершенно недостаточно. Восход избирается всем народом. Всеми трясами.
– Не позорь нас, Королева! – Стяжка уже не улыбалась. Ее физиономия стала маской ядовитого неприятия.
Яни фыркнула: – Пошлешь на меня проклятие, старуха? Даже не думай. Я надеюсь провести народ, чтобы он выжил в грядущих испытаниях. От вас я ожидаю целения, ожидаю благословения. Вы больше не правите. И не надо напоминать о матери. Я лучше вас знаю всю глубину ее сдачи. Я королева. Подчинитесь мне.
Они недовольны. Они так долго были здесь настоящей властью – если можно назвать властью жалкое умение исподтишка наводить порчу. Яни Товис понимала, что борьба только начинается, что их видимая покорность – притворство. «Они уже начали планировать мое падение. Как и ожидалось.