Буря Жнеца
Шрифт:
– Да, – сказал Рулад. – Это верно. Расставь армии вокруг города. Ясно – не так ли? – что у них не хватит людей, чтобы противостоять нашей силе?
– Ваше Величество, – предложил Гнол, – возможно, следует сделать круг более широким? Сместить к западу. В таком случае мы сумеем подтянуть резервы, если случится прорыв. Да, две линии обороны. Для полной надежности.
– Да, – согласился Рулад. – Такая тактика кажется здравой. Как далеко твои малазане? Сколько времени нам осталось?
– Недели.
– Хорошо.
– Государь, он не военачальник.
– Молчать! Ты слышал мою волю, Ханнан Мосаг. Возрази мне еще раз – и я прикажу тебя высечь.
Ханнан Мосаг даже не вздрогнул. Разве ему дорого обезображенное тело? Ясно, что Цеда и бывший король привык к мучительной боли; на самом деле кажется, будто текущая по нему гибельная маги преображает боль в подобие экстаза – столь часто глаза Мосага горят лихорадочным огнем.
Трайбан Гнол сказал императору: – Государь, мы защитим вас. – Он подобающе долго колебался, затем воздел руку, словно захваченный внезапной мыслью: – Император, я тут подумал… может быть, следует начать Вызовы? Как можно скорее? Их присутствие раздражает и отвлекает мою гвардию. Случаются взрывы насилия, ведь поборники все более нетерпеливы. – Он выждал два удара сердца и продолжил чуть тише: – Ходят слухи, Император, что вы страшитесь встретиться с ними…
Ханнан Мосаг чуть не зарычал: – Ах ты жалкая тварь, Гнол…
– Ни слова, Цеда! – зашипел Рулад. По пестрому лицу бежали волны судорог. Меч заскрежетал о камни.
«Да, Рулад, ты лучше любого из нас понимаешь, что такое страх смерти. Возможно, лучше любого смертного создания этого мира. Но ты дрожишь не от смутной мысли о забвении, не так ли? Нет, для тебя, любимый Император, смерть означает нечто иное. Бесконечный миг перед следующим мучительным возрождением. Даже в смерти тебе не убежать от себя, не освободиться – кто здесь, кроме меня, способен постичь абсолютный ужас этого?»
– Поединки начнутся через четыре дня, – сказал император. – Канцлер, твои советники согласовали порядок Вызовов?
– Да, государь. Для начала трое наименее умелых. Полагаю, этих вы убьете за один день. Они заставят вас потрудиться – в этом мы уверены – но без чрезмерного напряжения. Второй день отведен на одного чемпиона. Женщину в маске. У нее необыкновенная быстрота движений и, похоже, полное отсутствие воображения. Победить ее будет трудно.
– Хорошо.
– Ваше Величество…
– Да? Что такое?
– Есть еще двое, о которых мы говорили недавно. Тартенал с кремневым мечом. Не побежденный ни одним поборником – фактически они не решаются бросать ему вызов. Он имеет обыкновение ломать кости…
– Да.
– Но ни один не обладал умениями Карсы Орлонга, государь.
– Все равно.
– Он может преуспеть и убить вас, государь. Даже не один раз. Не семь, разумеется – эти дни давно прошли. Возможно, три или четыре раза. Мы выделили три дня.
– После женщины в маске?
– Нет, есть еще шестеро. Они займут два дня.
Ханнан Мосаг уставился на канцлера: – Три дня на Тартенала? Ни один поборник еще не продержался три дня.
– И все же мои советники единогласны, Цеда. Он… уникален.
Рулад снова задрожал. «Быть убитым Карсой Орлонгом два или три раза… Да, государь, это абсолютный ужас…»
– Остается один, – произнес император.
– Да. Тот, кого зовут Икарий. Он будет последним. Если не на восьмой, то на девятый день.
– И сколько дней продержится он?
– Не известно, государь. Он не сражается.
– Откуда же мы знаем, что он умеет сражаться?
Трайбан Гнол снова поклонился: – Ваше Величество, мы уже обсуждали это. Доклад Варата Тауна, подтвержденный компаньоном Икария, Таралеком Виидом. А недавно я узнал нечто новое, совершенно необычайное.
– Что же? Говори скорее!
– Среди недостойных сражаться оказался монах с далекого архипелага. Может показаться, государь, что этот монах – как и весь его народ – поклоняется одному богу. И бог этот – никто иной, как Икарий.
Рулад отпрянул, будто его ударили по лицу. Кончик меча подскочил и с лязгом вернулся на место. Брызнули мелкие куски мрамора. – Я скрещу клинки с богом?
Канцлер пожал плечами: – Есть ли истина в таких притязаниях, Ваше Величество? Кабалии – примитивный, невежественный народец. Не сомневаюсь, они видят в дхенраби души морских бурь, а в крабах – лица утонувших. Должен лишь добавить, Император: монах верит, будто его бог безумен, и отвечать на это следует лишь маской безумного смеха. У дикарей невероятные предрассудки…
– Бог…
Трайбан Гнол украдкой поглядел на Мосага. Лицо Короля-Ведуна было непроницаемо. Это почему-то пробудило в животе канцлера холодного червя тревоги.
– Я убью бога…
– Нет причин думать иначе, – тихо, проникновенно уверил его Гнол. – Это очень кстати, государь. Пришло время объявить о вашей божественности.
Рулад широко раскрыл глаза.
– Бессмертие уже доказано. Поклонение? О да, вам поклоняется каждый житель империи. Не подобает торжественно провозглашать то, что и так хорошо известно. Но когда вы встанете над хладным трупом Икария… да, смею думать, это будет достойное провозглашение.