Бутончик

1

Он уже давно брел по улицам. Не замечая дома, прохожих, ничего. Просто выходил на улицу и шел, куда глаза глядят. Мог часами смотреть, как под ногами меняется асфальт на плитку, а плитка на асфальт, или смотреть на облака над головой. Натыкался на прихожих, они гневно что-то говорили ему в след, но он не слышал и не слушал их. Какая-то необъятная пустота в душе не давала ему покоя. Он потерял себя и больше не знал кто он. Зачем он живет? Просто делал это по привычке и все. Утром просыпался, когда уставал, ложился, спал. Очень часто крепко пил, чтобы погасить эту пустоту внутри, но не помогало. Не было ни каких чувств, ни каких эмоций. Все в душе словно было выжжено дотла.

Еще двадцать минут назад, стоя на крыше высотки и глядя вниз, думал, что будет, если он сейчас спрыгнет? Что это изменит? Кто станет жалеть о нем? Ему вообще не надо было рождаться. Родители отказались от него при рождении, оставив только имя. Он не кому не нужен. И так хотелось покончить все одним разом. Но почему-то остановила услышанная где-то фраза, что самоубийство это грех. Какая теперь ему разница грех это или нет, какая разница, что подумают другие? Но прыгать не стал, передумал. Никогда не куривший раньше, сидел на краю крыши, болтал ногами и курил одну за одной. И все-таки здесь было красиво и спокойно.

Город только просыпается ото сна, появляются яркие краски, начинается движение. Почему они, все кто там, могут жить, а он не знает как? Он не знал, на какой он улице, вообще в какой части города,

да и какая разница? Он не мог избавиться от этого бесконечного чувства пустоты, даже когда хотел. Случались моменты, когда он несколько секунд ощущал себя живым и то, только когда дрался. Мышцы напрягались, дыхание учащалось, он слышал, как бьется его сердце и тогда, только тогда казалось, что ты живешь. Найти, с кем подраться проблем не составляло, достаточно было пойти в любой клуб или к любому бар ночью. А утром он жалел, что сделал это. В полиции уже знали его хорошо и здоровались за руку. Бесчисленное количество штрафов и предупреждений. Просили измениться, но не говорили как, а сам он не мог и не знал как. Ничего не приносило радости или разочарований, ничего не трогает, не беспокоит, не тревожит. Сплошная пустота. Всегда один, всегда сам с собой и уже привыкаешь к тому, что разговариваешь и споришь с собой. Одиночество становиться привычным, как друг, который всегда рядом, всегда с тобой и тебе уже вроде комфортно с ним находиться. У Алекса есть настоящий друг, и он изо всех сил пытался помочь, но все было не так. Не так просто. Надежды, что что-то уже измениться не оставалось никакой. Даже самой крохотной. Оставалось только существовать так, так как сейчас, плыть по течению этой не бурной, мутной реки под названием жизнь. Где один бессмысленный день перетекает в другой. А зачем? Кому он здесь нужен? Казалось, исчезни он, а никто и не заметит. Так ради чего все это?

Впереди посигналил автобус и только поэтому он обратил на него внимание. Девяносто пятый светилось сверху на табличке автобуса, припомнил, что этот автобус ходит до его остановки. Пошарил по карманам, нашел мелочь, должно хватить, решил ехать на автобусе. И не потому, что устал бродить по улицам, а скорее надоело думать обо всем этом, чтобы просто отвлечься. Зашел в автобус, пропустив пожилую даму с тяжелыми сумками, встал у заднего окна. Двери закрылись, автобус тронулся. И тут он увидел девушку, которая бежала вслед за автобусом, размахивая руками, чтобы тот остановился. Не отдавая себе отчета, он свистнул на весь автобус и нажал на кнопку над дверью « связь с водителем». Это сработало, автобус остановился, двери распахнулись. Все пассажиры вопросительно смотрели на него, мол «ты чего хотел то»? Девушка заскочила в салон и едва слышно сказала «Спасибо». Она посмотрела ему в глаза прямо и открыто, своими огромными голубыми глазами, всего может быть только пол секунды, но ему показалось , что это была вечность. Грудь словно сдавили тисками, стало трудно дышать, он слышал в собственных ушах, как бешено, стучит его собственное сердце. Он был в смятении, что вообще происходит и почему сейчас? Но ее глаза уже исчезли в толпе других пассажиров. Двери закрылись, автобус двинулся дальше. Он долго приходил в себя, мотал головой, словно хотел стряхнуть это наваждение с себя. Пытался сам себе объяснить, что это было, но не смог. Бешеный стук сердца прекратился, но волнение не уходило. Понял четко только одно, он должен еще раз посмотреть ей в глаза и все проверить. Может это просто случайность, и она к этому всплеску не имеет никакого отношения. Развернувшись лицом в салон, быстро рассмотрел всех и не увидел ее. Отчаянье и страх, что он больше не увидит этих глаз, быстро ворвались в его душу, стало больно. Не выносимо больно. « Но почему я это чувствую? Надо что- то делать. Не исчезла же она из автобуса?». Он начал продвигаться в середину салона извиняясь и протискиваясь. «Хвала Богу!» Она сидела у окна, достала из черной лаковой сумочки белые наушники, вставила их в телефон, торопливо маленькими пальчиками разобрала провода, вставила один в ушко , затем второй, полистала что-то на экране, немного улыбнулась уголками губ и закрыв глаза насладилась музыкой. «Знать бы что она слушает!» подумал он.

Это был отличный момент разглядеть ее, пока она не смотрит, пока ее глаза прикрыты. Красивые переливающиеся на солнце светло-русые кудряшки, с висков заколотые заколками. Светлая почти прозрачная кожа. Идеальные черты лица, светло-коричневые отточенные брови, длинные пушистые ресницы подкрашенные тушью, аккуратный слегка вздернутый носик. Губки пухлые и сочные, особенно нижняя, покрыты розовым блеском. На шее маленькая тоненькая цепочка с жемчужиной. Одета просто, но красиво, в белую кружевную блузку, через которую был виден белый кружевной бюстгальтер. Черная строгая юбка до колен, колготки под цвет кожи плотно обтягивали ее красивые стройные ножки. «Или это чулки? Круто, если это чулки»– подумал он, «Какого черта я вообще об этом думаю?». Чем больше он смотрел на нее, тем больше в душе разрастался ураган эмоций. Она сидела нога на ногу и болтала красивой туфелькой с бантиком, видимо в такт музыке, сумка стояла у нее на коленях, руки спокойно лежали на ней, в одной руке был телефон синего цвета. «Может под цвет глаз?» -почему-то подумал он, телефон единственный не вписывался в эту черно-белую гамму. От бантика на туфельке, по красивой ноге, по точеным ручкам, по кружевам на ее груди, по жемчужине, его взгляд поднялся к ее лицу и « О черт!», он замер в ужасе. Она широко раскрыв и без того огромные голубые глаза с укором во взгляде смотрела на него. Шок парализовал его, он даже перестал дышать. Стало стыдно, что так вольно позволил себе ее разглядывать, будто бы сделал, что-то постыдное и преступное, не позволительное. Но и отвести взгляд не мог, будто гипнотизировали эти глаза. Этот взгляд длился долго, или ему так показалось, а потом она просто закрыла глаза. Он тяжело выдохнул и набрал воздуха полную грудь. Натянул капюшон от толстовки на голову, как будто тот мог его защитить, весь съежился и смотрел в пол перед собой. «Какого черта происходит? Что я так распереживался? Это просто девчонка! Сколько ей? Лет двадцать или двадцать пять? Какая мне разница, сколько ей лет? Она волнует меня! Но почему? Она ничего не говорит, ничего не делает, так почему? И что дальше? Она может выйти в любой момент, и я больше ее никогда не увижу! И что я должен сделать? Я ни кому ничего не должен!» – мысли путались в голове, но напоследок он решил еще раз взглянуть на нее. Она уже поднялась с места и продвигалась к выходу. Телефон и наушники уже исчезли. В этот момент автобус остановился, она грациозно вышла, цокая каблучками. «Сейчас совсем уйдет!»– и выскочил в последний момент, из автобуса растолкав всех, люди недовольно кричали ему в след.

Она спокойно шла вдоль дома, каблучки стучали по мостовой, на левой руке висела сумочка. Он спрятал руки в передний большой карман толстовки, шел, за ней изредка поглядывая. «Просто узнаю, кто она и все!»– оправдывал он себя. Он наблюдал, как она разглядывает витрины книжного магазина и улыбается, наклонив голову. «Улыбаясь, аж вся светиться. Будто соткана из лучиков солнца. Славный ангелочек. Хватит нести чушь! Какого черта ты за ней увязался?». Проходя мимо цветочной лавки, поздоровалась с продавщицей. Зашла в продуктовый магазин, через какое-то время вышла с пакетом. Он разглядел в пакете молоко, хлеб, яблоки и еще что-то непонятное. Свернула в арку, стук каблучков стал громче. На расстоянии следовал, любуясь ее походкой. «А попка что надо! Не идет, а пишет!». Она свернула к подъезду, подошла к двери, набрала код, не оглядываясь, исчезла за дверью. «И что ты выяснил? Идиот! Судя по покупкам, она живет здесь, если не ухаживает за престарелой бабушкой. Что дальше? Ждать!» Устроился на лавочке

соседнего подъезда, стал ждать, сам не зная чего. Неожиданно для себя открыл, что уже темно, стало прохладней. Где он был целый день? Не смог вспомнить. Понял, что жутко хочет, есть, когда ел в последний раз, тоже не вспомнил. Когда замерзал, прыгал на месте или отжимался от лавочки, разминал шею. Мыслей уйти у него не было. Впервые за много месяцев он вдруг испытал такую бурю эмоций, что не мог уйти, не выяснив, почему она, кто она, почему именно сейчас и в ней ли вообще дело. Терять эти чувства и эмоции он не хотел вновь. Так хотя бы он чувствовал себя еще живым. Сейчас никаких чувств не было, только лишь в ее присутствии. « Может она одна из тысячи? Да кто она вообще такая?» Так в размышлениях, прождал всю ночь, не сомкнув глаз, начало светать. Ни часов, ни телефона у него с собой не было. Из подъездов начали выходить люди, видимо на работу. Из подъезда, где он сидел, вышел мужчина средних лет с пакетом в руках, он спросил у мужчины время. Мужчина ответил без четверти восемь. Он снова ждал. «Работает же она где- нибудь? Может ей не надо на работу? Может ей к десяти? Может вообще выходной?». Он ходил по дороге вдоль дома, так как уже не мог сидеть. Дошел до конца дома, развернулся в обратную сторону и увидел, как к ее подъезду подъехала серая тайота, водитель не выходил из машины, он разговаривал по телефону. Что-то почувствовав, сам не понимая что, он быстрым шагом стал приближаться к машине, чтобы разглядеть водителя. Появилось чувство тревоги. Это был брюнет лет двадцати пяти в сером костюме и сером галстуке в ромбик. Обычный офисный клерк, такие «белые воротнички» тысячами работают в офисах. Тут открылась дверь подъезда и выходит она. Ярко бирюзовое платье с черным пояском сидело идеально, сверху накинуто белое пальто, красивая прическа, красивые туфли на высоченных каблуках. Увидев ее, остановился в двух метрах от машины и отступил в кусты. Не мог ею не любоваться, она была прекрасна как ангел, ему казалось, что от нее исходит сияние. В душе снова разгорелся огонь, появилась непонятная тревога и волнение. Тем временем она села в машину рядом с брюнетом, тот поцеловал ее в щечку и они уехали прочь.

Он еще долго стоял в кустах, осмысливая все происходящее. Потом медленно опустив голову, побрел домой. «А на что ты рассчитывал? Она очень красивая, а значит, одна никогда не будет! Но колец то нет! Значит жених или ухажер. Жених не муж! Уже хорошо! Может она любит его и счастлива, и у них все хорошо! Только ты – то ей зачем? Ты вообще кто? Я никто. Я неудачник! Неудачники никому не нужны! Но она нужна мне! Она такая красивая и необычная. Рядом с ней у меня внутри все горит огнем. Хотя бы иногда видеть ее. Просто смотреть. Ты извращенец да к тому же и мазохист! Оставь ее в покое » – с такой путаницей в голове он вернулся домой, поел, что нашел из еды и лег спать.

Проснулся вечером, часы показывали 18:32. Снова закрыл веки и вспомнил ее огромные голубые глаза, напротив своих глаз, совсем близко. Ее тихое «спасибо». И снова внутри поднялась буря эмоций. Подскочил на диване и начал ладонями тереть лицо. «Что за наваждение то такое?». Встал, походил по комнате из угла в угол, хотел успокоиться, от воспоминаний о ней в груди снова все вспыхнуло огнем. Нашел остатки пиццы неизвестной давности, съел ее, глядя в окно. «Ладно! Я должен ее еще раз увидеть. Вчера она явно возвращалась с работы, примерно в семь. Значит, есть надежда, что еще успею!» Он наспех собрался, не закрывая двери на ключ, а просто захлопнув ее, выбежал на улицу. Решил, что она может как прийти так и приехать, учитывая , что уезжала с брюнетом. Поэтому выбрал место у соседнего дома, где хорошо просматривалась арка. Дом стоял так, что вход и выход были только через арку, а значит, он ее точно увидит. Ждал долго часа два, уже давно стемнело. Появилась серая тайота и медленно въехала в арку. Он запомнил номера и последовал следом. Прятался за кустами и наблюдал. Видел как она, нервная и рассерженная, вышла из машины, не останавливаясь, шла к подъезду. Брюнет тоже выскочил, кричал ее по имени «Настя», схватил ее за руку, но она вырвала ее и гневно прокричала «Оставь меня в покое!» Быстро набрала код и исчезла за дверью. Брюнет, по всей видимости, набирал ее номер на телефоне, но она его сбрасывала. Он выругался, сел в машину и уехал. « Значит ты Настя. И все у вас не так уж хорошо. У него хотя бы есть твой номер » – позавидовал он, посидел еще немного на лавочке соседнего подъезда, пошел домой. Он сидел в комнате на диване и писал ее имя на полях старой газеты на разный манер Настя, Настенька, Анастасия, Настюша. Ему нравилось ласкать ее имя. Он посмотрел на закрытую дверь и представил себе как она входит сюда робко небольшими шагами и увидев его улыбается. Улыбается только ему и еще от радости, что видит его. Он так четко себе это представил, что стало еще не выносимей. Тряхнул головой, прогоняя наваждение, прошелся по комнате и снова сел. Чтобы узнать, где она работает имени мало. Нужна машина и у него есть машина, но лучший друг Макс забрал ее, до тех пор, пока он не докажет, что бросил пить. Это был уже четвертый день, когда он не пил, а самое загадочное, что и не хотелось, но как объяснить это Максу, ведь не поверит. «Может, повезет, и она поедет на автобусе? Ведь вчера они вроде поссорились, значит, с утра она не захочет его видеть. А если он приедет помириться? А если они уже помирились? Но хоть малюсенький шанс, но есть!». Он завел будильник и лег спать, но сон не шел. «Почему она? Что в ней такого особенного? Что-то не замечал раньше, чтобы хоть одна женщина производила на меня такое впечатление!». Да отношений то особо ни с кем не было. Нравилась в детстве в школе одна девочка Юля. На выпускном вечере с ней был первый секс, потом дружили с месяц, потом она ему надоела и он ушел. Дальше все были какие-то одноразовые, в конце – концов, обычно Макс подгонял каких-то девиц. Он уже давно не верил не одной женщине. И не по тому, что не хотел, не потому, что они его предавали, просто не верил и все. Женщины казались ему существами с другой планеты, не понятно чего хотят, не знаешь как себя с ними вести. То ласковые и нежные, то психуют ни с того ни сего. Старался держаться от них на расстоянии. Вот его друг Макс совсем другое дело, у него каждый месяц была новая пассия. Женщины любили его, а он любил всех женщин. Он еще не видел ни одной девушки, которая бы устояла против чар Макса. И дело было не в его смазливой роже, а в его таланте обволакивать девушку своим обаянием. Как паук обволакивает муху своей паутиной. Сам Алекс не такой, хотя вроде девушкам нравился. Он начал вспоминать, когда у него вообще было в последний раз, не вспомнил. Хотел вспомнить лицо, хотя бы одной с кем был, не смог. Он разозлился сам на себя, лежа на диване лицом в подушку стучал кулаком монотонно в пол, пока соседи не постучали в стену. Тогда он развернулся и уснул.

Утром он проснулся от стука в дверь. Не дожидаясь ответа и зная, что дверь всегда открыта, в комнату вошел его друг Макс с пакетами:

– Че еще спишь? Я принес тебе еды, – он поставил пакеты на стол.

Он вскочил на диване:

– Сколько время?

– Пятнадцать минут девятого. А что? – Макс посмотрел на свои золотые часы на руке.

– Черт! – он вскочил, начав быстро одеваться. – Макс мне нужна моя машина и фотоаппарат.

– Фотоаппарат? Зачем? Во что ты опять влез?– Макс уже привык, что тот вечно требует свою машину назад, но фотоаппарат это что-то новенькое.

– Я очень опаздываю, потом все объясню, – он наспех натягивал кроссовки, подошел к столу, написал на углу газеты номер, оторвал его и сунул Максу в руку.

– Выясни, кому принадлежит эта машина, сразу позвони мне, – схватил телефон, вылетел из комнаты, оставив открытую дверь.

– Ты оборзел! Я не твоя личная прислуга! – крикнул Макс ему в след, сел на диван и посмотрел на номер на бумажке. Уловил взгляд и край газеты, весь исписанный именем. « Неужели ожил? Или я чего-то не знаю? Дай Бог!»