Бычки в томате
Шрифт:
— А что Тур надкусил?
— Мясной рулет, думал, это сладкое. До сих пор к польским копченостям не притрагивается!
Поспешный перевод Олафу дал неожиданный эффект: тот принялся пробовать пирожки один за другим, слопал штук пять, издавая при каждом следующем удивленные возгласы, но останавливаться, по всей видимости, не собирался. Остальные были жутко заинтригованы. Пришедшая кому-то в голову идея тыкать вилкой или ножом, а затем нюхать была одобрена. По ходу вооружения ножами и вилками обнаружилась загруженная под завязку посудомоечная машина, дожидавшаяся включения с самого завтрака.
— Так и быть, скажу, — заявила вдруг Алиция после четырехкратного удачного попадания на грибы, капусту, мясо и томатно-луковую массу. — Мне уже полегчало. И правда отличная вещь! Огромное спасибо маме лично от меня. Вчера звонил Збышек, Ханя не посмела даже притронуться к трубке. Похоже, плакала.
Все, за исключением Стефана, застыли, впившись зубами каждый в свой пирожок. Алиция ткнула вилкой еще в один, понюхала и попробовала:
— Капуста! Со шкварками! Раз судьба ко мне благоволит, значит, я правильно решила, что надо рассказать.
— Я бы тебе и без капусты сказал, — буркнул Стефан.
— А с капустой вернее. Недавно… совсем недавно, обнаружилось, Збышек и обнаружил, что этот павиан донес на Казика… — она метнула взгляд на меня, — нашего старого приятеля, что у Казика есть эта, как ее, валюта. Проще говоря, доллары, и он собирается вывезти их за границу. У Казика отобрали загранпаспорт, а у него контракт в Марокко, и сроки поджимают. Доллары у него и правда имелись, но только вполне законно заработанные. На банковском счете лежали еще с прошлой загранкомандировки, а взять он с собой собирался, чтобы только хватило на пиво и перекус при пересадке в аэропорту. Остальное оставил, потому что Алинке тоже надо на что-то жить. В последний момент удалось поправить дело. Збышек звонил, когда Казик уже мчался в аэропорт, там его кто-то ждал с новым паспортом и визой, он мог еще успеть на самолет. Очень перед ним извинялись. Збышек обещал позвонить, если Казик не успеет, но, похоже, тот успел, раз Збышек не звонит. Вот почему я так озверела.
— Ну, озверела и озверела, велика важность, — утешила я подругу. — Никто чужой и не заметил.
Хотя новость и меня потрясла. Мало того, что этот Вацлав словоблуд, водолей, мегаломан и врун, так еще и стукач!
— Я же намекала, что Стефан знает больше, чем говорит, — бесстрастно напомнила Эльжбета. — Вы же в этом котле варитесь? Я бы и не вмешивалась, если бы не Марта и ее тетка. Тетка вообще с фанаберией, не привыкла, чтобы о нее ноги вытирали, и только сейчас в себя приходить начала от шока, но раз Стефан здесь, то я умолкаю.
Стефан пожал плечами, запихал, даже не попробовав, пирожок в рот целиком и просиял от удовольствия:
— Повидло, не пойму из чего, но обалденное! В жизни ничего такого не ел! Согласен, Ханя тебе редкое дерьмо прислала, но давайте не портить амброзии разговорами о всякой дряни. Позже, ладно? Когда уже набьем животы так, чтобы до обеда хватило.
— Вопрос, хватит ли, — зловеще предостерегла Мажена, — Кто-нибудь в курсе распорядка дня Мариана? Я его вчера, конечно, сплавила…
— Не Мариана, а его сестры… — уточнила я и взглянула на часы. — Сейчас как раз начинается каffе og te, а потому какое-то время он у нее проторчит,
— Интересно, и как ты на этом чеку собираешься быть?
— Не важно, как собираюсь, важно, сможем ли. Надо тут разложить что-нибудь большое…
Объяснялась я больше жестами, чем словами, но удивительное дело, все сразу же со мной согласились. Видно, пирожки и впрямь были волшебные. Компания становилась все веселее, и никто не ссорился. Большое для раскладывания нашлось моментально и оказалось старым привезенным еще из Польши полотнищем для глажки белья, до неприличия чистым поскольку по ошибке было два раза подряд постирано и так и не нашло применения. Махонькие пирожки могли преспокойно лежать на нем кучками, а в случае вторжения Мариана достаточно было одним движением… ну, двумя… загнуть все четыре угла и быстро убрать узел из поля зрения жадного объедалы.
— А все-таки интересно, — заметила Мажена, освобождая краешек стола для чашек, стаканов и пепельниц, — смог бы он столько умять, сколько здесь лежит?
— За милую душу, даже не сомневайся, — спокойно ответила Алиция, вкладывая Стефану прямо в рот нечто с шоколадной начинкой. — На, ты такие любишь… Не сразу, конечно, без спешки, но пока все до последней крошки не смолол, из-за стола бы не встал.
— К утру?
— Как же! Максимум к полуночи. Ну, разве что на обед бы прервался…
Олаф освоил новую польскую лексику: капуста, грыбы, повило, садко и масо. Хорошо у него получалось выговорить только слово капуста.
Позвонил Збышек и доставил нам дополнительную радость, сообщив, что Казик улетел вовремя, с паспортом и даже с извинениями за допущенное недоразумение. Поделился подробностями, которые Алиция излагала нам в режиме нон-стоп, прижимая к уху трубку.
— Казик тоже не пальцем деланный, устроил им… баню. Потребовал очной ставки… Что говоришь? Ну, ясно не сирота, и кое с кем знаком… Объяснял, что просто пошутил… Понятно, панголин объяснял, не Казик же, тут все понимают, не парься… Не думал, что кто-нибудь воспримет серьезно…
У меня непроизвольно вырвалось:
— Тоже мне, мать его, юморист-затейник, фигля!
— Что? — посмотрела Алиция теперь уже в мою сторону.
— Фигля, — повторила Мажена громко и отчетливо.
— Фигляр для него слишком жирно будет, — объяснила я.
Алиция фыркнула и передала очередное прозвище вдаль.
— Збышеку нравится, — сообщила она. — Пустит в народ… Что говоришь? А, он только вчера узнал, потому так дергался и сразу позвонил, страшно извиняется, спятил, что ли? Правильно сделал?
— Фигля, — задумчиво произнесла Эльжбета. — Надо будет Магде сказать, — она изучила очередной пирожок, который держала в руке, и добавила: — Слушайте, боюсь, что мне захочется есть не раньше послезавтра…
Не исключено, что все бы дошли до состояния, исключавшего всякую мысль о еде как минимум до завтра, если бы наш праздник живота не был безжалостно прерван. Уже первый стук калитки послужил сигналом тревоги, все четыре угла гладильного полотна взмыли вверх, Мажена схватила в охапку узел и исчезла в комнате Буцких, откуда был проход как в ателье, так в комнату Эльжбеты и Олафа. В ту же минуту в салон ввалился Мариан.