Бычки в томате
Шрифт:
— Пани почто была там? — обратился он к Юлии очень вежливо и с явным сочувствием, усаживаясь опять за стол. — Почто паки езеро?
Молчать Юлия уже не могла, но паузу выдержала.
— Там погиб Вацлав. Это была наша последняя прогулка. Я сюда никогда не вернусь.
— На память? — задумался над ее объяснениями полицейский. — Сентименты будить? Разумею печаль. Персона иная пани там узрела?
Юлия явно колебалась с ответом
— Не уверена. Кажется, один раз. Я избегала людей.
— Опасно место. Глубока вода.
— Я не знала.
— Два разы пани была там?
— Три. Сегодня тоже, только ходила в другую сторону. Последний раз.
Господин Мульдгорд сочувственно помолчал.
Нам же оставалось только разрыдаться. Трагические воспоминания. Отчаяние и боль утраты. Там погиб любимый, последний взгляд, последнее прости. Любимый сгинул в омуте вечности, откуда нет возврата, и никогда более… Слезы просто душат…
Но почему-то никто не пролил ни слезинки, сплошные чурбаны бесчувственные, а не люди. Мариан ни на секунду не перестал работать челюстями. Нет, что-то здесь не так! По большому счету я уже давно подозревала, что именно. Фальшь. Неправда. Ложь. Бездарное представление страдающей героини на уровне школьной самодеятельности. Ей-богу, я бы лучше сыграла! Я вспомнила ее цирковые выходки в саду… Это стало последней каплей…
Я посмотрела на Алицию: на ее лице выражение равнодушной вежливости на мгновение сменилось едва заметным отвращением. Мы встретились глазами, и я готова была поклясться, что подруга думает то же самое, что и я.
Отчаяние, как же… Юлия ненавидела своего панголина! Он ей надоел, хуже горькой редьки. Нет, вернее сказать, смертельно. Она только и мечтала избавиться от ненаглядного Водолея раз и навсегда! Вот в этом как раз и нет ничего удивительного. Так какого черта нам приходится участвовать в этом дешевом представлении театра одного актера?
Господин Мульдгорд продемонстрировал нечто вроде телепатии, только он пошел несколько иным путем:
— Ворот… вода… вода… ворот…
— Проще сказать, омут, — подсказала на этот раз Мажена.
— Омут зело трудно достижим, — заявил полицейский таким тоном, будто этот самый омут был его личным достижением. — Убивец его ведал, места околичные тож. Чуждо одеяние, — тут он указал на Мариана, прибегнув опять к помощи ложечки, — раздираемо либо резано, положено вкупе с тягостью, многия камени, в омут брошено и там почиет на само дно…
Мариан неожиданно прекратил двигать челюстями:
— Что?
— В омут падать…
— Как это? Моего зятя рубашка и свитер, и все мое? Как же так? Порезано?
— Воистину. Лишнее. Отвержено. Укрыто.
— Но… Но это же…
Мажена, глядя на герра Мульдгорда неожиданно для себя впала в высокий стиль:
— Надежду всякую оставь, с трусами грязными простившись навсегда! Такова жизнь. Фатум. Судьба.
— А может, поискать…
— Искомо быша, — снисходительно ответил господин полицейский. — Однако же зело сомнительно тягость
— Поче… — Магда только в последний момент успела прикусить язык.
Звуки ей проглотить удалось, но возмущение — нет.
Господин Мульдгорд сознательно игнорировал ее бестактность, а на незаданный вопрос охотно ответил:
— Пани окрестность не ведает. Проверено первый визит, и нет информация. Опять же пани в терапия, для оный камень в сеть велик замах потребен, велика сила, эксперт сказал, — герр Мульдгорд бросил гордый взгляд на Алицию, а та одобрительно кивнула, — надлежит в цель угодити. Ристальщик — да, неспортивный человек — нет. Токмо сила без спорт ничто есть, зело важно умение.
Сняв таким образом бремя вины с Юлии, он обвел взглядом стол и попросил еще кофе.
Кажется, большинство из присутствующих почувствовали себя обманутыми. Мы уже почти свыклись с мыслью, что убийца — Юлия, а тут такой афронт. С другой стороны, выходит, полиция очень даже серьезно отнеслась к подозрениям на ее счет, все тщательно проверила и сняла подозрения со скорбящей вдовы. Итак, у нас проблема: Юлия вычеркивается из списка потенциальных убийц.
Зато не отпала проблема Мариана. Тот никак не мог пережить пропажу своих и зятевых вещей, причем шок он преодолевал хорошо знакомым способом: кидал в рот все подряд.
Наконец до него дошла ужасная правда.
— Эго как же так? — выдавил он, смертельно обиженный и возмущенный, радикально прихлопнув основную тему. — Как порезано? Совсем?
Господин Мульдгорд в этот момент, держа в руках листочки Магды, информировал нас о намерении полиции выяснить место пребывания гипотетических врагов жертвы. Мариан прервал его на полуслове. Господин Мульдгорд замолчал, и за него ответил Стефан:
— Не совсем, частично, чтобы каждый камень хорошенько упаковать.
— И на кой черт это делать? Пани Буцкая не могла покойника порезать, чтобы паковать?
— Отнюдь не пани Буцкая, — с нажимом произнес герр Мульдгорд.
Мариан продолжал гнуть свою линию:
— А может, получится как-нибудь посшивать куски обратно? Что я сестре скажу! Она меня уже три раза спрашивала! Может, тогда пани Буцкая к сестре сходит и сама ей скажет? А может, уже чего нашли?
— Зело тягостен труд, — тоном учителя напомнил герр Мульдгорд.
— Не могла, что ли, она эти камни так побросать, обязательно упаковывать? Да как у кого-то вообще рука поднялась чужие вещи порезать и утопить…
— Или порвать на части, — подлила масла в огонь Магда.
— Или порвать… Что? Почему порвать?
— Вряд ли у этого кого-то с собой ножницы были.
— Ну, тогда я прямо не знаю. И чего тогда без ножниц было резать? Ладно бы только мое было, а то еще и зятя? И после всего этого мне же «Бычки в томате» покупать велите?