Быдло
Шрифт:
— Лично незнаком, но в лицо её знаю.
— Это как?
— Я на протяжении пяти лет утром выезжаю на работу с одной и той же остановки. Она и её папа, — Я кивнул на представительного мужчину. — тоже подходят на остановку в то же самое время. Я их запомнил потому, что регулярно вижу.
— Да это так, — подтвердил мои слова представительный мужчина. — Я вас тоже помню. Только я не папа, я дедушка, — поправил он.
Я едва удержался от непроизвольного комплимента в адрес мамы и дедушки, это
— Хорошо, — приободрил меня оперуполномоченный. — То есть вы не общались с ней? — дополнительно уточнил полицейский.
— Не совсем так. Я с ней общался как раз в ту пятницу.
— То есть? Поясните.
— Я сел на сиденье в автобусе. Она села напротив меня. Её дедушки там не было.
— Угу, — пробубнил себе под нос оперуполномоченный, не прекращая писать на своём бланке.
— Произошла неприятность. Случайность. Я ей совершенно случайно наступил на ногу, и я извинился перед ней.
— Это все?
— Нет. Я ей тогда обувь ей испачкал и хотел найти в портфеле салфетки. Мне просто очень неудобно было.
— Понятно.
— Я не нашёл салфетки и угостил её конфетой.
Возникла немая пауза. Полицейский поднял на меня глаза от своего протокола.
— Угостили несовершеннолетнюю гражданку конфетой?
Только после этих слов я понял всю двусмысленной неосторожно сказанной фразы. Слабо скрываемый криминальный подтекст слов полицейского отдавал чем-то пошлым и противно-тошнотворным. Взрослый незнакомый дядя угощает наивную малолетку конфетками.
— Вы всех несовершеннолетних конфетами угощаете? — продолжил опер.
Я запаниковал.
— Вы не так поняли. Мне было неудобно перед Евой за испачканную обувь. Я смутился и угостил её конфетами.
— А вы постоянно с собой конфеты носите?
— Нет. Я тем утром опаздывал на работу, я не успел позавтракать и бросил конфеты себе в портфель. Это вместо завтрака. Я не могу работать, если не позавтракаю. У меня настроение тогда плохое и сосредоточиться не могу. Я в портфеле искал салфетки, а под руку попадали конфеты. Вот я и угостил.
— Не переживайте вы так, — с ехидной улыбкой сказал мне прыщавый оперуполномоченный. — Вы с ней говорили о чём-нибудь?
— Ни о чём. Она поблагодарила. Я ещё раз извинился. Она пожелала мне успехов на работе и сказала о том, что я замечательный человек.
— Ей конфеты понравились? — продолжал издеваться надо мной оперативник.
— Да понравились, — разозлился я. — Она ещё сказала, что у неё настроение до нашей встречи было тревожное, а со мной ей стало легче.
— Что её тревожило? — уже без всякого ехидства спросил оперативник.
— Она не сказала. А потом мы на остановке вышли. Я пошёл к метро, а она побежала к какому-то мужику.
— Сама побежала к мужику?
— Да,
Сопливый оперуполномоченный взглядом, означающим «ну я же вам говорил», посмотрел на маму и дедушку Евы. Ещё он вполне мог добавить что-то типа: «дело молодое, нагуляется и вернётся». Мне захотелось врезать мозгляку прямо в его оперуполномоченную мордашку.
— Вы знали того мужчину? — невозмутимо продолжал он.
— Нет. Откуда. Я первый раз его видел.
— А описать его можете?
— Высокий, очень худой, сутулый. Волосы с обильной проседью. Я бы ему лет пятьдесят дал или пятьдесят пять. Мрачный очень.
— Она ему на шею кинулась? — это меня спрашивал уже представительный дедушка.
— Да… — едва успел ответить я.
Тут я понял, что коснулся какой-то очень пикантной темы.
— Уходите! Немедленно уходите! Все прочь!!! — закричал дедушка.
Он стал буквально выпихивать присутствующую молодёжь, включая того самого парня которого я посчитал парнем Евы.
Я почему-то оказался в первых рядах, покинувших квартиру. Среди молодёжи я чувствовал себя не в своей тарелке и спустился по лестнице первым.
Водитель дожидался меня на прежнем месте. Я не стал торопиться уезжать, а остался перед подъездом, чтобы перевести дух. Давящее напряжение ушло и мне стало легче. Я даже почувствовал некую эйфорию, казалось, что за плечами у меня осталось тяжёлое дело, но я наконец-то избавился от него. Если бы я курил, то сейчас непременно достал сигареты и с облегчением глубоко затянулся горьким дымом.
С одной стороны, мне хотелось бежать отсюда как можно быстрее, но с другой стороны меня тянуло обратно. Я хотел быть как можно ближе к своей красавице, увидеть как она жила, услышать людей, которых она слышала ежедневно, узнать о её жизни как можно больше, касаться тех предметов, которых касалась она. Я стоял возле своей машины и пытался найти окна её квартиры. Пришлось взять себя в руки. Неужели я стал одержимым, а, может, так становятся маньяками? Как бы плохого ни вышло. Нужно задавить в себе это странное влечение. Сегодня загляну в ближайшее кафе и надерусь у барной стойки в одиночку.
Но моим планам не суждено было сбыться. Как только я собрался уехать домой, меня окликнул самый сопливый оперативник, выскочивший из дверей подъезда.
— Подождите! Постойте, пожалуйста!
Я замер и уставился навстречу тощему прыщавому оперуполномоченному юнцу.
— Мне от вас ещё объяснения нужно получить.
Теперь в его тоне не было ничего приказного или насмешливого. Просительные интонации сквозили не только в голосе, но и во внешнем виде.
— Уделите мне четверть часа. Мне ваши объяснения нужны в материалы дела.