Bye-bye, baby!..
Шрифт:
В том, что я написала Jay-Jay о Ларике, не было ничего удивительного: с кем еще делиться подобными вещами, как не с другом по переписке из прекрасного далека? Ларик был далеко не последним в списке, до него отметилось еще несколько из моих вялотекущих бойфрендов Jay-Jay традиционно называл их «прекрасными»). И лишь о Тимуре…
Лишь о Тимуре, который никогда не был бойфрендом Элины-Августы-Магдалены-Флоранс, лапули, я не сказала ни слова.
Неизвестно почему.
Еще как известно!.. Забыть божество, навсегда выкинуть его из головы – разве не этим я пыталась заняться на протяжении всех
Но ничего подобного не происходило, команды по пляжному волейболу то и дело снимались с соревнований, уходили в небытие, а божество, хоть и несколько потускневшее, оставалось.
Жаль, то Jay-Jay не играет в пляжный волейбол.
И жаль, что мусик постоянно муссирует тему Тимура. Мусик муссирует – ну разве не прелесть?.. Определенно вкус к слову у меня имеется, тут Jay-Jay прав на все сто.
… – О чем ты только думаешь?
Мы все еще сидим в кафе, и мусик делает очередную попытку вывести меня из лабиринта воспоминаний.
– Так. Ни о чем.
– Ты думаешь о своем Анваре…
– Тимуре.
– Тимуре… Это у тебя на физиономии написано. Ты – страшная распутница, лапуля.
Распутница. Кто бы говорил!
– Ты несправедлива, мама. Ты рассуждаешь так, как будто это не ты увела у меня парня, а я.
– Кажется, мы обсудили эту тему полчаса назад. – Мусик недовольно поджимает губы. – Я не увела твоего парня – я спасла его…
Полчаса назад (если память мне не изменяет) она утверждала как раз обратное; она утверждала, что спасла именно меня. Но спорить с мусиком бесполезно.
Я и не спорю.
– …я спасла его от распутницы, – продолжает наседать мусик. – Потому что жить с одним человеком и при этом постоянно думать о другом – самое настоящее распутство. К тому же Ларик сказал мне, что ты еще с кем-то переписываешься по Интернету. Ищешь себе женишка. Хочешь покинуть родину, которая тебя вскормила.
– Ничего я не ищу. Ничего я не хочу покинуть. У Ларика больное воображение.
– Конечно, больное. – Мусик тут же соглашается. – Он же поэт. А я так люблю поэтов. Когда-то меня даже знакомили с поэтом Григорьевым. Тот еще был алкаш, но я его перепила.
Не совсем ясно, чьим современником был поэт Григорьев – Пушкина, Блока или ледокола «Красин», но я на всякий случай даю мусику дельный совет:
– Только не говори об этом Ларику, не выдавай свой истинный возраст.
– А ты думаешь – я его скрываю? Совсем не скрываю, и Ларик в курсе, и в свои пятьдесят шесть я моложе, чем ты. Я – не зануда, как некоторые.
Под «некоторыми» подразумеваюсь я, кто же еще?
– Я сделала все, что от меня зависело, и даже больше. – Мусик никак не хочет уняться. – Я дала тебе целых четыре имени, каждое из которых замечательно само по себе. И ты могла бы прожить четыре самых разных жизни, но ты не хочешь прожить и одной. Посмотри на себя, лапуля! Ты же скучная! Ты даже не пьешь.
– Зато
– Без шика! Ты куришь без шика! Без куража! Без тайны! И, наверное, только потому, что этот твой Анвар…
– Тимур…
– Тимур… Как-то раз позвал тебя подымить в конце коридора. Что, права я?
Мне нечего возразить мусику. Если бы за блеклость, невыразительность и вечную неуверенность в себе давали сроки – я наверняка схлопотала бы пожизненное заключение. Лишь один человек думает по-другому – Jay-Jay. Но он знает только одну – лингвистическую – сторону моей натуры.
– А те парни, которых ты нарыла в Интернете…
– Это не совсем парни.
– Старые пидоры! – удовлетворенно констатирует мусик. – Так я и знала! Там пасутся только старые пидоры, извращенцы и те немногие, кто пережил Перл-Харбор. Ищут себе русскую дуру-сиделку!.. Но, может, это даже и к лучшему…
– К лучшему?
– Уедешь к какому-нибудь прощелыге, из которого сыплется песок, – и будет тебе счастье. Только не забудь переписать на меня свою квартиру…
Я готова отступить от принципов и рассказать мусику о милом Jay-Jay, причем в моем рассказе он будет самым настоящим красавчиком, похожим на полузабытого американского певца Пола Анку.
Для справки: я не видела фотографий Пола Анки, но голосу него божественный. Самый лучший на свете.
Впрочем, отступать от принципов не приходится: как раз в тот момент, когда я готова расколоться по поводу Jay-Jay, звонит мобильник.
Мой мобильник.
Это не Ларик(исходя из сегодняшней ситуации, Ларик позвонил бы мусику), и не коллеги по работе, и не моя подружка Милли-Ванилли, одолжившая штуку баксов (все мои сбережения) и исчезнувшая с ними на полгода. И не мой пред-предыдущий воздыхатель Никита, сгинувший в ночи с антикварной вазой периода императора Александра Третьего, которая стояла в прихожей. На дисплее всплыла угрожающая надпись «номер закрыт». Не люблю я таких сюрпризов. И никаких не люблю, а телефон все продолжает и продолжает трезвонить. Кто бы это мог быть?
Что, если Jay-Jay?!
У меня всегда так: самое невероятное предположение почему-то кажется мне единственно возможным. Это – Jay-Jay. Все мои придумки насчет его инвалидности оказались несостоятельными, он совсем не калека, он – умный, хорошо накачанный парень, способный заговаривать зубы снегу и кошкам; он – шпион, двойной или тройной агент, а его корректорская деятельность – всего лишь прикрытие. Да-а… Шпион – это было бы круто. Круче только Пол Анка.
– Телефон, – подсказывает мусик.
– Слышу.
– Ты ответишь или нет?
Вздохнув, я жму на кнопку и подношу мобильник к уху.
– Привет!..
Это не Jay-Jay, но кто такой Jay-Jay? Инфернальный сетевой персонаж, зануда хуже меня, если разобраться. Лингвистический вампир. Синтаксический кровосос. Фонетический зомби. Людоед, питающийся тушками стойких идиоматических выражений…
Голос в трубке – несравненно более прекрасный, чем даже голос Пола Анки, – принадлежит Тимуру.
Я не слышала его три года, но сразу узнала. Да и как можно его не узнать, если по телу тотчас же начинают скакать мурашки, и рот снова кажется забитым шикарными волосами, и в груди поселяется свинцовая тяжесть, и воздух…