Бык в западне

Прашкевич Геннадий

— Ты ж пропьешь все.

— Ну, это как полагается, — опять с самодовольством заявил бомж и с опаской, как на сумасшедшего, поглядел на поднявшегося со скамьи Валентина. — Двести штук!.. Бля!.. Бяки-козлики!.. Как один столько пропьешь? Я ж не лупень… Я сейчас Ивановых поищу. Которые не братья. С ними интересно. Один всегда молчит, другой болтает, а третий за нож хватается… Ё-моё! Двести штук!.. — не мог бомж осознать привалившую ему в руки сумму. — Вот это гость города!.. Это я понимаю… А может, найду сейчас Кольку Недопырку… У Кольки тоже бывают эти… Ну, баксы-шмаксы… А то пошли со мной, — совсем уже самодовольно пригласил бомж. — Ты честный

гость города. Я тебя уважаю… Пошли… Тут недалеко… «Альтернативные напитки»… Там полбанки можно взять за семь штук…

Бомж с обидой посмотрел вслед не откликнувшемуся на его предложение Валентину. Лупень! Послушать не хочет умного человека. Но ведь не обманул! — чуть ли не с восхищением подумал бомж Груня. Не обманул, паскуда, полковника! Выдал. Не просто так, двести штук выдал!.. И огорчился. Один только этот честный паскуда-гость и не обманул. А все другие за такую же бумажку дают по-разному. Кто двадцать штук, кто еще — как. Один раз дали пятьдесят. Так сказать, один к одному. По твердому счету.

Пруха, пруха идет! — радостно решил Груня. Надо прямо сейчас валить к вокзалу. Колька Недопырка там. Мы это дело отметим… Двести штук!.. Ну, гость!. Ну, паскуда!. Двести штук!.. Копнуть бы такого гостя. У него много чего, наверное, есть в карманах… Если квечеру не напьемся с Колькой Недопыркой до зеленой блевоты, решил Груня, ночевать будем в ночлежке. Как люди. Не просто так.

Он наперед знал, что напьются они с Колькой Недопыркой до самой что ни на есть ужасной зеленой блевоты и не пустят их ни в какую ночлежку, но это его мало трогало. Лето, ухмыльнулся он. Переспим в кустах. А вот остальные баксы-хряксы надо перепрятать, тревожно подумал он. Надежно перепрятать. . Вишь, как они хорошо идут!. От двадцати до двухсот штук! Не хухры-мухры… Часть заложу под подкладку телогрейки, а часть, может, закопаю где… На черный день… И решил блаженно: вот найду сейчас Кольку Недопырку и пугну паскуду от всей души. Вот, скажу, паскуда хромая, сидишь, деньги у пролетариев у вокзала клянчишь, а Россию разворовали!

Колька Недопырка слаб на Россию. У Кольки-Недопырки на Россию большой зуб. Не уберегла, сука, сына. Это значит, Кольку Недопырку Россия не уберегла. А если Колька Недопырка обидится, я его этими баксами-хряксами по рылу, по рылу! Скажу, теперь ты, паскуда Колька, будешь у меня как у цыгана конь. Я теперь тебе золотые зубы вставлю. А когда Колька Недопырка совсем обидится, я его опять этими баксами- хряксами по рылу, по рылу! А к глазенкам узеньким Колькиным наглым полуслепым придурошным удостоверение поднесу. Пусть посмотрит. На кого, дескать, тянешь, сука? На полковника тянешь? Я, думаешь, зачем заслан в вашу сволочную дыру, лупень? И опять по рылу баксами-хряксами! Все-таки полковник, подумал Груня не без гордости.

Тот же Колька Недопырка когда-то полный срок оттрубил в армии, а толку? Даже в сержанты Колька не вышел. Как был дураком, так и остался. А мне и денежки и звания сами идут. Я лежу, а они идут.

Так и должно быть, решил Груня самодовольно. Мы сейчас это дело обмоем… Как в кино… Звездочку в стакан, и стакан одним махом!.. Я сейчас специально звездочку куплю в военторге… Жалко мне звездочку купить?.. Да нисколько! Специально куплю, чтобы Кольку-Недопырку напугать… У меня Колька Недопырка сегодня сомлеет. Он у меня сегодня подвернет вторую ногу. На одну уже хром, паскуда, пусть хромает на обе.

Бомж с баксами, удивленно покрутил головой Валентин. История его рассмешила. Украл, конечно, бомж

баксы. Зазевался какой-то богатый, но рассеянный иностранный гость, вот бомж и упер бумажник. Все пропьет, если не влипнет. Ишь ведь, от одной обезьяны произошли! Но в сущности, прав бомж. От одной обезьяны.

Валентин замер. Шагах в десяти от Дома книги, закрытого то ли на ремонт, то ли навсегда, из белого сверкающего на солнце «ниссана» вынырнула тоненькая женщина. На мгновение она выпрямилась и оглянулась. Взгляд вправо. Взгляд влево. И сразу шаг в сторону Дома книги. Узкая длинная светлая юбка с разрезом ничуть не мешала женщине делать короткие, но уверенные шаги. Такая же светлая кофточка. И кожаная черная сумка на ремешке. Типичная бизнес-вумен, прикатившая в центр по своим делам. И пахнет от нее, наверное, не варварскими духами, а настоящей «Шанелью», подумал Валентин. Уж эта-то бизнес-вумен явно произошла не от той обезьяны, которую самодовольный бомж с баксами считал своей и моей общей прародительницей.

Валентин растерянно всматривался.

Нет, бомж, кажется, прав… Все мы, кажется, произошли от одной обезьяны…

Если женщина была не Тоня, то уж точно Тонина сестра. Или ее двойник. Или двойница?.. Как правильно?

Да нет, внезапно расстроился Валентин Так не бывает. И не может быть. Никаких чудес! Какие к черту чудеса? Настоящая Тоня давно лежит на Митинском кладбище. Шестая аллея, захоронение номер шестнадцать. Нет Тони… Совсем нет… Нигде… Эта женщина лишь похожа на нее…

Но как! Как похожа! Каждым движением. Поворотом головы Походкой.

Сколько лет этой бизнес-вумен? — прикинул Валентин. Ну, может, чуть за тридцать… Да и то вряд ли. Тридцати, пожалуй, не дашь… А Тоне сейчас было бы под сорок… И слишком спортивна эта бизнес-вумен для Тони, которую я знал. И слишком уверенна…

Не замечая толчков, Валентин проталкивался сквозь толпу, стараясь не выпустить лже-Тоню из поля зрения.

Кто эта женщина?

Он вдруг вспомнил капрала Тардье. За всю почти пятилетнюю совместную службу только однажды, когда, преследуя лесных негров, легионеры оказались на низком берегу болотистой реки Ояпоки, отделяющей Гвиану от Бразилии, и сидели в сырых зарослях, пытаясь найти в карманах хоть одну сухую сигарету, капрал Тардье спросил, откинувшись на какую-то корягу:

— Морис, ты ищешь кого-то? Или прячешься от кого-то?

По неписаным правилам в легионе таких вопросов не задают Но вопрос задал друг. Проверенный друг. И Валентин знал, что совсем не важно, ответит он или нет. Он знал, что если даже он сделает вид, что не расслышал вопроса, капрал Тардье все поймет правильно. Все поймет правильно и никогда больше ни о чем таком не спросит.

Но в тот год Валентина уже мучили воспоминания о Тоне. Он ответил:

— Скорее ищу, чем прячусь.

— Женщину?

Валентин кивнул.

— Давно ищешь?

Валентин пожал плечами.

— Давно.

— Не ищи, — дружелюбно посоветовал капрал.

— Почему?

Капрал подмигнул.

— Не ищи, Морис. Она уже старая.

Но двойника Тони, так ловко выпрыгнувшего из сверкающего «ниссана» и столь деловито следующего вверх по проспекту, даже капрал Тардье не посмел бы назвать старой.

Энергичная молодая деловая женщина. Она поразительно походила на Тоню. На ту самую комсомолку Тоню, которую Валентин хорошо узнал лет десять назад во время очередных выступлений сборной СССР по греко-римской борьбе в Польше.