Была ли полезна тебе жизнь?
Шрифт:
С ними будет легче – такое было моё решение.
Только у средней купели я встретил мужчину, который убирал территорию. Моё радостное сердце порхало над землёй, мои позывы были оказать помощь этому человеку. Я стал ему помогать подметать. Работали молча, я творил молитву и от этого мне было особенно легко. Он угостил меня чаем из термоса, обменявшись краткими фразами, я пошёл по намеченному пути дальше. Дорога становилась сложнее, места ещё краше прежнего. Безлюдно…
– Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй
Мало что тогда я знал про эту молитву. Благословения и наставления у священника не получил. Делал по зову сердца, видать, так Господь положил это мне. Какие только мысли не отвлекали меня, но я неустанно с усердием повторял слова молитвы. Опасно поддаваться дурным мыслям и, если пойдешь за ними, получишь падение или поражение в будущем. Борьба с дурными мыслями – вот где наша победа над собой. Я это знал и давно себя приучал к этому. Борьба была непростой.
Спустившись к дальним купелям по крутой металлической лестнице, насладившись чистой водой, вдоволь напился и ополоснул тело. Окунаться я не решился. Почему? У меня и по сей день нет ответа на этот вопрос. Ведь в Крещенские морозы я выезжал к воде и безо всякого труда погружался с верою в Бога.
Поднявшись по лестнице, отдышавшись, стал возвращаться в монастырь. Время убегало от меня, торопя на службу, да и сумерки в лесу мне не принесли бы пользы.
– Что со мной? Радость ушла из моего сердца, оставив только спокойствие.
– Почему молитва стала тяжела и нескладная? Волнение стало надвигаться на меня. Я ускорил шаг, собрав все силы, для пути в пять километров.
– Сумерки, белая машина, меня везут, наручники, тюрьма, – все как диафильм покадрово пронеслось в моих глазах.
– Почему, за что? – только от этих фрагментов взбунтовалось моё сердце.
– Страха нет, спокойно, показалось. Я знаю, что такие искушения может послать враг. Я же в молитве, вот он и мешает мне. Где люди, ни одного не встретил за весь день, почему нет ветра и такая тишина вокруг? Это сон, точно, я сплю.
Это был не сон, дорога неустанно вела меня назад, в монастырь.
В гостинице, еще до вечерней службы, я привел свою обувь в порядок, постирал нательное белье от пота, всё развесил во дворе. Съел кусочек пирога с яблоками, купленного перед обедом в столовой. Смиренно пошел в храм. Служба уже шла, моё сердце молчало, словно затаилось. Я чего-то ждал, не получая ответа.
– Надо снять белье, вечер принесёт влагу, – с такими мыслями я отправился в гостиницу, оставив службу.
Высохшие вещи я сложил в дорожную сумку, туда же положил книги и всё, что было разложено в номере. Поправив кровать, отправился на остаток службы.
– Почему сложил вещи, куда собрался в ночь? – с внутренней улыбкой я задал себе вопрос. Выходя во двор гостиницы, по дороге к храму, я огляделся: двор был пуст.
– Где все люди, почему я опять один? – толчком в грудь я почувствовал эту мысль.
У каждого должен быть свой маленький Иуда!
Камера, грязный потолок, в который устремлен мой взгляд. Молчание затянулось, слов для разговора нет. Сокамерник ходит по камере, курит. Он тоже неспокоен.
– Ну что, были следаки или адвокат? – спросил Игорь.
– Следователь, – сухо ответил я, показывая ему своё нежелание продолжать разговор.
Внутри меня всё было скомкано, противно. При всём этом испугу или злости места во мне не нашлось. Уверенность и силы не оставляли меня, когда я понимал, что это всё уже не шутки.
– Что происходит, почему я под арестом, им нужен Петров? – неизвестно откуда лавиной скатывались на меня эти вопросы. Этот поток начинал накрывать меня полностью. Вот я и решился включиться в разговор с сокамерником. Может это меня отвлечёт или даст ответы на мои вопросы.
Игорь говорил вроде со мной, но похоже, что просто проговаривал свою историю ареста. Она была проста; выпил, кража, ждёт решения.
– За что арестовали? – поинтересовался он.
– Ещё не знаю, – сухо ответил я, не умея такие слова проговаривать из своих уст.
От этих слов мне было неприятно, они, как гвозди врезались в меня.
– Точнее, взятку принесли моему приятелю, его знакомая, он её не взял. Его арестовали три недели назад, теперь меня. Я ещё ничего не понимаю, – неосознанно я произнес эти фразы, совершенно безучастно к нашему разговору.
– Это плохая статья, тяжкая, – показал своё сочувствие Игорь.
– Законы такие, что украсть или убить в этой стране не так опасно по срокам, чем играться с деньгами возле государства. Государству люди не нужны, это материал, почва, нужна власть над ними. Жизнь ничего не стоит, убил – пять лет, частное имущество неинтересно, украл – год. Взял взятку – десять. Взятки брать без разрешения нельзя, накажут строго, если ты не свой. Они отдают даже своих, когда приходит время, освобождая кабинеты для новых жертв. Система должна работать, вернее, показывать работу, отвлекать в другую сторону, – продолжал он.
– Я взятку не брал, я не чиновник и не служащий, для них я не свой, – жестко произнес я, желая прервать монолог сокамерника.
– Ты вляпался, это понятно, здесь все идут в несознанку, глупо так себя вести, надо договариваться, – настаивал на таком разговоре Игорь.
– По тебе видно, что не простой, ухоженный, умный, зачем тебе грузиться на десять лет. Договаривайся, подключай связи, ты же имеешь высоковольтных друзей. «Они точно тебя не бросят», – без остановки говорил он.
Моё нутро взорвалось от смеха, но вида я не подал.