Былинка-жизнь
Шрифт:
Будто в подтверждение его слов из глубины конюшни донесся резкий щелчок плетеного ремня.
8. Десятка Мечей
Клаусу пришлось смириться с тем, что эта ночь выдалась бессонной. Даже жар уже прогорел. Терем наконец затих, но королю сегодня требовался собеседник. Плечистым силуэтом король вырисовывался на фоне окна в покоях Лорелеи. Королева сидела в кресле, кутая плечи в шаль. Может, это сказалось общее волнение, а может, просто ночь выдалась знобкой.
— Итак, —
Клаус покачал головой.
— За то, что они сделали хорошего, им воздастся позже. Надеюсь, они поняли, что их выпороли за непослушание, ложь и то, что им вздумалось подвергнуть опасности Имоджин.
— Ты доволен, — безошибочно определила Лорелея. — Зачем тебе играть в бога? Твой Ким получил фору в сто очков.
— Во все, какие есть, — отозвался ее муж. — Но ей решать еще не завтра. У тебя есть надежда.
— Да, — согласилась королева. — Ойхо талантлив, ярок и блестящ. Со временем ему, как вожаку, не будет равных.
— А Ким — хороший честный парень.
— Выбор, — напомнила Лорелея, — делаешь не ты. Должна ли я напоминать мужчине, как ослепительна красота? Как победительна харизма? Ким рядом с Олойхором — бесцветный увалень.
Предупредительный сумрак маскировал улыбку на устах Клауса.
— Ким больше похож на меня.
— Этого достаточно для предубеждения?
— Имоджин, — сказал он мягко, — знает обоих лучше, чем даже я или ты. Ее выбор, каким бы он ни был, будет более обоснованным, чем твой или мой.
— А ты? — требовательно спросила Лорелея. — Как в этой истории поступил бы идеальный король и мужчина?
— Как я могу ответить? Меня ж не двое. Можешь быть уверена, я не оставил бы тебя одну.
Лорелея коротко хохотнула в своем углу, добившись, чтобы Клаус обернулся к ней за объяснениями.
— А что, если она оставит в дураках всех и сбежит с начальником стражи?
— Ну… тогда у нее, во-первых, должен быть чертовски странный вкус. А во-вторых, я не верю, чтобы Циклоп Бийик оказался столь безрассуден.
— Циклоп? — изумилась Лорелея.
— Пора его повысить. Мальчишки по-прежнему будут его уважать, но с сегодняшнего дня он не должен отдавать им приказы. Сегодняшняя порка — последняя. Они выросли, и с этого дня — неприкосновенны.
Королева чуть улыбнулась, уверенная в полной своей невидимости в темноте.
— И — да! — спасибо, что напомнила об Имоджин. Пора, знаешь ли, вывести ее из разряда «своего парня». Надобно, чтобы они ценили ее не за то, что она наравне с ними может залезть на дерево или сигануть через забор. Пришло время пробудить в них иной интерес. Ага, — сказал он удовлетворенно, услышав на дворе сдержанный шум и наклонясь над подоконником. — Вот и они!
Лорелея скользнула через комнату и встала за его плечом.
— Что? — спросила она. — Ты еще кого-то ожидаешь, неугомонный?
Клаус кивнул на волов и телегу, только что втянувшихся в подернутый туманом
В телеге среди узлов сидели три простоволосые молодые девушки, глазевшие на возвышающиеся над ними стены со смешанным чувством удовлетворения и страха.
Гостьи тихонько переговаривались между собой.
— Брюнетка, блондинка и рыжая. Прямо букет! — фыркнула Лорелея, осознав, что на ее двор припожаловал целый возок греха. — На любой вкус. Ну и при чем тут Имоджин?
Клаус в полусумраке не то хрюкнул, не то засмеялся.
— Затем, что не за ее же счет мальчишкам удовлетворять первый жгучий интерес.
— Мне это не нравится! — запротестовала Лорелея. — Почему я должна жить под одной крышей со шлюхами? Что… горничных недостаточно?
— Недостаточно, — возразил Клаус. — Эти три красотки здоровы, молоды, и к тому же они — обученные профессионалки. У них контракт, и ни на что вне его рассчитывать они не вправе. Никаких мокрых глаз, бастардов и погубленных жизней. Всякому искусству учатся. Разве, когда ты приехала ко мне, я был жалок и неуклюж? Была ли ты разочарована?
— Немного грустно, — сказала Лорелея, — ожидать для сыновей такого начала. Хотя, сказать по правде, едва ли они станут возражать. Это об Имоджин ты печешься, как о собственной дочери.
— Я забочусь о своем сыне, — поправил ее Клаус. — Хорошая понимающая жена — это сто процентов счастья. Уж я знаю.
Судя по звуку, он усмехнулся.
— А у Имоджин есть все задатки хорошей жены. Начало пути — еще не весь путь. Мальчишки узнают, чего им хотеть и как это получить. Хорошему мужику следует перебеситься. Если позволено — не так и тянет. К тому же, я всегда хотел дочку.
— Я поняла. Мальчишки — один лучше другого. Один показал себя героем и воином, другой…
Лорелея помедлила, словно затрудняясь дать характеристику Киму, и Клаус закончил за нее: — …сделал что-то такое, что девочка вряд ли забудет.
— Так что ты хочешь «немножечко» их испортить. Обоих. Добавить им граней, на каких обнаружится отличие. Имоджин — та болевая точка, удара по которой один из них не перенесет. Вот только что ты станешь делать, если она выберет Ойхо? Девушкам нравятся яркие.
Он не видел точно, но чувствовал, что Лорелея не сводит с него испытующего взгляда.
— Почему, — спросила она, — один из них не может стоять на ступенях трона, опора и защита другому?
Клаус помолчал.
— Каждый раз, — глухо отозвался он, — когда родители уповали на это, меч в руках защитника обращался против государя.
— Я не знаю, — задумчиво произнесла она, — будет ли мне смешно, если девочка изберет себе не того, кто покажет себя средоточием всех мыслимых достоинств. Теперь, спустя пятнадцать лет, ставши всем тем, что ты есть, ты все еще хочешь, чтобы было сделано так, а не иначе?