Былое и Настоящее
Шрифт:
– Лена, жду тебя в два часа в центре зала метро «Пушкинская».
Я решил для разговора пригласить Лену в первый открывшийся ресторан «Макдоналдс» в Москве. В этом был особый шик. В день открытия, 31 января 1990 года, у входа в заведение собралась очередь в пять тысяч человек. Вкусить прославленного американского фастфуда стало мечтой почти каждого советского человека.
На заднем входе в ресторан я предъявил служебное удостоверение, и нам разрешили пройти внутрь. Я заказал БигМаки, жареной картошки и кока-колы с кубиками льда в фирменных пластиковых
– Лена, я нашёл эту записку в кармане дублёнке Аркаши. Ты написала её на листе из книжки Дины, а затем подбросила ему!
Бесспорных доказательств у меня не было. Можно было только надеяться, что в разговоре она сама выдаст себя. Лена отложила недоеденный БигМак, отставила стаканчик с кока-колой и посмотрела на меня серьёзным взглядом. Сердце моё упало, я понял, что это правда.
– Да, это сделала я.
Её слова прозвучали совершенно буднично. Я растерялся. Мои хитроумные вопросы, которые я приготовил, чтобы вывести её на чистую воду, оказались не нужны.
«Может быть, она себя просто оговаривает», – подумал я.
Я всё-таки стал расспрашивать о подробностях, чтобы самому убедиться ещё раз, что я не ошибаюсь. Нет, я был прав…
– Лена, ты понимаешь, что твои действия – это подстрекательство к убийству?!
– Витя, для меня стало шоком, что произошло убийство. Я хотела, только, чтобы эти два ублюдка хорошенько набили друг другу физиономии.
– Лена, я не понимаю твой мотив! Зачем тебе это было нужно? Сначала стравливать этих парней, а потом давать наводку на убийцу, устроив весь этот балаган с конкурсом на звание «Мисс Снегурочка»!
– Витя, ты не до конца понял записку!
– Что здесь понимать?! По смыслу ясно, что Марина изменяет Аркаше с Аликом.
– Нет, дорогой, там написано, что Алик будет трахать Марину.
– Лена, смысл тот же самый!
– Нет, другой! Дело в том, что Алик изменял Аркаше с Мариной!
– Так Аркаша и Алик были геями!
– Да, вот так получается. Аркаша три раза отбывал срок. На зоне и приобщился. Алик же свой путь в любви ищет. Даже хвастался, что ему всё равно с кем.
– Лена, но как тебя это касалось?!
– Виктор, ты же знаешь, я приехала в Москву около года назад из маленького городка из-под Пензы. Рядом у нас был небольшой воинский гарнизон. В начале 90-го года одна воинская часть прибыла туда на размещение из Дрездена по соглашению между Колем и Горбачёвым о выводе всех войск из Германии. В наш городишко и из Пензы ездили редко, а тут люди из Европы. С этой частью один лейтенант приехал. Молодой, красивый, немецкий знает. Понравился мне сильно. Что я только ни делала, чтобы его внимания добиться. Намучилась. А он никак. Потом оказалось, что он гей. Возненавидела я их всех. Приехала в Москву, а здесь наглые Аркаша и Алик. Потом эта Маша, дурочка, влюблённая в Аркашу,
Минут десять сидели молча.
– Я БигМак доем? – спросила Лена.
– Да чего уж там, доедай!
На следующий день я докладывал следователю Горелову подробности моего последнего разговора с Леной. Кроме этого, я рассказал о моих отношениях с ней, с самого начала.
– Всё-таки мотивом для убийства была ревность, правда, не совсем обычная, – заметил в ответ на мой рассказ Горелов.
– Александр Петрович, убийство было непреднамеренное. Потом у Лены есть смягчающие обстоятельства!
– Ох уж эта периферия! Весь народ снялся с насиженных мест. Все куда-то едут. А с Леной и этим Аликом будет дальше разбираться суд. А тебя, Холмов, поздравляю со Старым Новым годом.
– Александр Петрович, и тебя тоже.
Праздник 8 марта 1977 года
Вий
«Приведите Вия! Ступайте за Вием! – раздались слова мертвеца».
После того, как была признесена знаменитая фраза из прославленного гоголевского произведения, голос рассказчицы оборвался.
Секунду в сумерках спортивного зала не было слышно ни звука. Как спасение, вдруг зажглись фонари, расставленные по периметру школы. Свет бросился к окнам, но лучи терялись в лабиринте металлических сеток и грязи, налипшей на стёкла. Из этого хитросплетения в зала удавалось выбраться только затухающим бликам. Они смогли лишь неясно очертить четыре фигуры, сидящие на мате. В очертаниях трёх угадывались школьные костюмы, а на шеях затухающими угольками едва краснели пионерские галстуки. В четвёртой плавность линий указывало на школьное платье. У девочки поблескивал комсомольский значок, приколотый к уже заметно округлившейся груди.
Как ни слаб был пробившийся в помещение свет фонарей, но оцепинение страха прошло. Ребята быстро поднялись с мата. Вслед за ними встала и девочка. В это время трубчатые лампочки дневного освещения, укреплённые над окнами прямо под потолком, начали включаться. Послышался гул и потрескивание. Лампочки загорелись вразнобой. Одни испускали ярко-белый радостный свет, другие лишь грустно желтели, как на небосводе луна. Были и такие, что натужно мигали, но никак не могли полностью включиться. Несколько так и остались потухшими.
– Ребята, а что вы здесь делали в темноте? – послышался резкий голос от дверей зала.
У входа стояла уборщица Валентина. Это она включила свет. У её ног виднелось ведро с водой, и рядом к стене была прислонена швабра. Женщина подозрительно посмотрела на компанию из трёх ребят и одной девочки.
– Идите домой, мне убираться нужно, – добавила уже более миролюбиво.
От резких замечаний она воздержалась, когда увидела, что девочка в компании – это отличница и комсомолка Соня.