Былое Иакова (Иосиф и его братья, книга 1)
Шрифт:
– Я постараюсь осознать, что это опасно, - сказал Иаков.
– Очень опасно, - закивал головой бог.– Готовая по коровьей своей доброте слепо объять все, что в ней ни произойдет, она принимает происходящее с тупым равнодушием, хотя бы это и происходило только потому, что темно.
– Худо, - сказал Иаков.– Но кто же должен был зачать тебя, если не Небтот?
– Ты этого не знаешь?– спросил собакоголовый.
– Я не могу различить, - отвечал Иаков, - что я сам знаю и что узнаю от тебя.
– Того, чего ты не знаешь, - возразил юноша, -
– Это ясно, - сказал Иаков.– И что же, эта четверка недостаточно строго соблюдала такой порядок?
– Половина из них - нет, - отвечал Ануп.– К сожалению, нет. Что поделаешь, мы рассеянны, невнимательны и беспечно-мечтательны с детства. Заботливость и осторожность - это грязно-земные качества, но, с другой стороны, чего только не натворила уже беспечность в жизни!
– Совершенно верно, - подтвердил Иаков.– Нужно быть осторожным. Но если говорить откровенно, то все дело, по-моему, в том, что вы только идолы. Бог всегда знает, чего он хочет и что делает. Он дает слово и держит его, он ставит завет и остается верен ему навеки.
– Какой бог?– спросил Ануп.
Но Иаков ответил ему:
– Ты притворяешься. От совокупленья Земли с Небом, может быть, и родятся великие цари и герои, но только никак не боги, будь то четыре или один. Ты ведь и сам признаешь, что Геб и Нут были не в самом начале. Откуда же они появились?
– Из Тефнет, великой матери, - не задумываясь, отвечал сидевший на камне.
– Хорошо, - продолжал Иаков во сне, - ты говоришь это потому, что я это знаю. Но была ли Тефнет началом? Откуда появилась Тефнет?
– Ее призвал Невозникший, Сокрытый, чье имя Нун, - ответил Ануп.
– Я не спрашивал у тебя его имени, - сказал Иаков.– Но теперь, полумальчик-полусобака, ты начинаешь говорить разумные вещи. Я не собирался спорить с тобой. Как-никак ты идол. Так как же вышла оплошность у твоих родителей?
– Ночь была виновата, - повторил дурнопахнущий, - и он, носящий бич и пастушеский посох, был беспечно рассеян. Величество этого бога влекло к его сестре во браке Исет, но случайно, в слепой ночи, оно набрело на Небтот, сестру Красного. И великий этот бог обнял ее, ошибочно полагая, что это его жена, и ночь любви, с полным своим равнодушием, объяла обоих.
– Случится же такое!– воскликнул Иаков.– Что стряслось?
– Такое легко может случиться, - отвечал мальчик.– В своем равнодушии ночь знает правду, и ей наплевать на бойкие предрассудки дня. Ведь тело у одной женщины такое же, как и у другой, пригодное для любви, пригодное для зачатия. Только лицо отличает одно тело от другого и внушает нам, будто это тело мы хотим оплодотворить, а то - нет. Лицо - достояние дня, у которого бойкое воображенье, а для ночи, которая знает правду, лицо ничего не значит.
– Речь твоя груба и бесчувственна, - удрученно сказал Иаков.–
Ануп опустил глаза, подтянул к туловищу вторую ногу и спрятал руки между коленями.
– Не обо мне речь!– сказал он затем.– Я еще избавлюсь от своей головы. Так хочешь ты знать, что было дальше?
– Что же?– спросил Иаков.
– В ту ночь, - продолжал собакоголовый, - владыка Усир был для Небтот как Сет, Красный, ее супруг, а она для него - совсем как владычица Исет. Ибо он пригоден был для того, чтобы оплодотворять, а она для того, чтобы зачинать, а до всего остального ночи не было дела. И они услаждали друг друга, оплодотворяя и зачиная, ибо, полагая, что они любят, они только оплодотворяли чрево. И понесла меня эта богиня, а не Исет, праведная, как надо бы.
– Печально, - сказал Иаков.
– Когда настало утро, они разошлись, - продолжал человекопес, - и все могло бы кончиться хорошо, если бы величество этого бога не забыло у Небтот своего венка из лотосов. Красный Сет увидел этот венок и заревел. С тех пор он посягал на жизнь Усира.
– Ты рассказываешь то, что я знаю, - вспомнил Иаков.– Затем произошла история с ларем, не правда ли, куда Красный заманил брата, и с помощью этого ларя он убил его, и Усир, мертвый владыка, поплыл вниз по реке к морю в запаянном гробу.
– А Сет стал царем стран на престоле Геба, - добавил Ануп.– Однако на этом я не собираюсь задерживаться, и не это накладывает отпечаток на сегодняшнее твое сновиденье. Ведь Красный недолго оставался царем стран, потому что Исет родила мальчика Гора, который его побил. Но заметь, когда она искала по свету убитого и потерянного, когда она, не переставая, кричала: "Приди в свой дом, приди в свой дом, возлюбленный! О прекрасное дитя, приди в свой дом!" - с нею была Небтот жена его убийцы, которую принесенный в жертву обнимал по ошибке, она не отставала от нее ни на шаг, их сблизила боль, и они плакали вместе: "О ты, чье сердце уже не бьется, я хочу тебя видеть, о прекрасный властитель, я хочу тебя видеть!"
– Это была мирная и печальная картина, - сказал Иаков.
– Но это-то, - отвечал сидевший на камне, - и накладывает отпечаток. Ведь кто еще был с ней и помогал ей в ее поисках, блужданьях и плачах, и тогда, и позднее, когда Сет, найдя найденное и спрятанное тело Усира, расчленил его на четырнадцать частей, которые Исет пришлось искать, чтобы собрать тело владыки? Еще с нею был я, Ануп, сын неправедной, отпрыск убитого, я был с нею в ее блужданьях и поисках, я не отставал от Исет, и в пути она опиралась на меня, обнимая меня за шею одной рукой, и мы плакали вместе: "Где ты, левая рука моего прекрасного бога, и где ты, правая лопатка и правая его стопа, где ты, благородная его голова, где священный уд, который пропал, кажется, совсем, так что нам придется заменить его подделкой из смоковного дерева?"