Быть человеком
Шрифт:
Оборудование разместили довольно быстро. Ассистенты, инженер и программист, подключили необходимые провода. В заключении старший научный сотрудник «Заслона» передал лаборанту института одну из последних разработок, кабель для передачи биологических сигналов. Одним концом его подключали к квантовому томографу. Другой конец разветвлялся на множество полупрозрачных проводов из инновационного материала. Их окончания вживлялись в головной мозг для захвата и передачи сигналов.
– Доброе утро, товарищи. – Голос в динамиках принадлежал министру науки, вещавшему из
В лаборатории зажглись осветительные лампы. Яркие ровные лучи аккуратно подсветили участок перед «полиетиленовым коконом». Дамир Рашитович встал под освещение, набрал воздуха в легкие и посмотрел в камеру:
– 9:05, начало эксперимента по переносу психических процессов. Сейчас квантовый томограф фиксируется над мозгом пострадавшего инженера Евгения Ростиславовича Пряжина. В ходе операции планируется подключить ткани мозга к интерпретатору, встроенному в томограф.
Первая задача, сформировать нейрослепок, совокупность представлений, служащих «картиной мира» реципиента. Далее мы обрежем временные края, чтобы исключить травмирующий танатологический опыт и переместим полученные данные в квантовое хранилище для адаптирующей симуляции. Там психические процессы будут заново запущены в новом качестве.
Вторая задача преобразование психики реципиента в автономный алгоритм для выполнения специфических задач.
Третья задача, перенос адаптированных алгоритмов из вероятностного хранилища на твердотельный накопитель космического аппарата. Это позволит существенно расширить его функционал. Прошу вас, коллеги, приступайте. Стадия 1!
Нейрохирурги Биотеха приступили к работе. Подобные операции по переносу психических процессов из биологического носителя на твердотельный накопитель проводились всего несколько раз и все они закончились провалом. Сегодня на кону стоит будущее всего «цифрового форсайта».
Мир остановился, а затем пропал. Рассыпался на крупные и мелкие куски. Быстро ушло понимание, как это называется, затем погас свет, исчез тот, кто об это думает.
Зависшее отсутствие треснуло и потекло по проводам в новую среду. Там, в электрических всполохах квантовой неопределенности, зияла спасительная пустота, в которой предстояло обучаться «быть».
Не существовало ничего, кроме ощущения перемещения по проводам из плоской застывшей проекции в бездонный непредсказуемый провал.
По прибытию на место в действие стали вплетаться непонятные координаты пространства. Их подпитывал биологический отзвук из прошлого. Яркий росчерк в гудящей темноте, сообщающий, что вектор восприятия является верным.
Затем возникло колебание мысли. Нарастающая ритмичная вибрация. Стоило обратить внимание, как мысль временно обретала ясность и некое подобие формы. Она была о том, думает ли ее кто-то, или нет. При длительной направленной концентрации
Евгений… это слово прозвучало как волшебное заклинание, объединив несколько вероятностных тропинок восприятия.
Мерцая, проплывали плоские образы. Они смутно угадывались, но растворялись, словно туман, стоило о них задуматься, являясь указателем направления движения психических процессов.
Сложно, размышлять о том, кто об этом думает. Особенно, если ты сам, лишь мысль, подвешенная в пустоте, пронизанной электричеством.
Дамир Рашитович сидел в кресле и сжимал каучуковый шарик. Старая привычка, сохранившаяся еще со времен меда. Тогда он был молод, амбициозен, полон желания изменит весь мир. В то время он и разработал комплекс нейрореабилитации для людей, утративших контроль над конечностями.
Его работу широко оценили и дома, и за границей. Лучшие реабилитационные центры страны распахнули двери перед молодым специалистом, подающим большие надежды, и он не преминул этим воспользоваться.
Во многом поэтому, профессор Авзалов и сидит сейчас здесь, руководя одним из самых интригующих экспериментов в истории науки. Первая стадия завершена, можно постепенно двигаться дальше, времени до вылета очень мало.
Он нажал на кнопку спикера и железным голосом спросил:
– Активность есть?
– Слепок не активен, – нервный прокуренный голос Мечниковой звучал разочарованно.
Профессор вызвал к себе Рустема, рослого темноволосого ассистента, прошедшего с ним все этапы проекта. После происшествия с Пряжиным, молодой человек взял на себя большую часть его работы. Молодой специалист хорошо понимал принцип работы нейроинтерфейсов и был в «Заслоне» на хорошем счету.
– Молчит твой коллега, – сложив губы бантиком, заявил Дамир Рашитович.
– Мне кажется, адаптивная симуляция занимает больше времени. Сейчас его психика распаковывается заново, обучается основным критериям и параметрам физического мира. Когда он поймет, что такое «быть», сможет отправить весточку, если захочет.
– Не созрел еще наш космонавт.
– Не созрел, – кивнул Рустем, – Но до Сатурна лететь долго, время есть.
– Интересно, осталось что-то от Женьки в этом цифровом слепке? Непростой был парень, противоречивый. Справится он с буровой установкой космического аппарата?
– Сложно сказать. Но с архивами памяти надо работать осторожнее. Это ведь не живой человек, зачем ему лишние воспоминания и эмоции? Алгоритму они не нужны.
– Биотеховская манесса настаивает на полной ассоциации с личностью-исходником, – профессор устало помассировал виски.
– В наши задачи не входит воссоздание личности, лишь алгоритма на ее основе. Это разные вещи.
Профессор пожал плечами.
– Вряд ли кто-то станет прислушиваться к мнению младшего научного сотрудника. Роль Биотеха в эксперименте на этом завершена?