Быть человеком
Шрифт:
– Ну, ты даешь! – восхитился Механик.
Оружейник молча поднялся со своего места и быстро долил стакан Доктора доверху.
Капитан же лишь покачал головой.
– Вы хотите сказать, – медленно сказала Инспектор, – что робот и компьютер вот так просто, якобы под воздействием какого-то гипотетического излучения пирамиды вдруг стали разумными? Вы сошли с ума, извините.
– Почему бы и нет? – невозмутимо пожал плечами Доктор.
– Что «почему бы и нет»? – поперхнулась коктейлем Инспектор. – Почему бы не сойти с ума?!
– Почему бы им
– Вы как хотите, – с мечтательным видом заявил Механик, – а я давно (да что я – все мы!) заметил за Умником что-то такое… – он неопределенно помахал рукой в воздухе. – Ну, скажите, способен ли хоть один робот на всем космофлоте прилично приготовить «Милый Джон» сообразно ситуации? Правильно, не способен. А Умник способен и не на такое, – стоит лишь припомнить его поведение в различных передрягах. Так что, может, просто количество перешло в качество?
– Что ты имеешь в виду? – спросил Капитан.
– Ну как же! – поудобнее устраиваясь в кресле и вытягивая под стол длинные ноги, сказал Механик. – Умник с нами уже много лет. За время общения с нашей веселой компанией он набрался от нас наших же привычек, словечек и даже, возможно, в какой-то мере образа мыслей. Копил, копил… а тут эта пирамида подвернулась. Один толчок… и готово! Перед вами разумное существо.
– Тогда почему он убежал? – поинтересовался Оружейник.
– А ты себе представь, что неожиданно превратился в совсем иное существо – собаку, скажем, или лошадь… Тоже небось побежал бы куда глаза глядят.
– М-м-да, – констатировал Капитан, – с вами не соскучишься. Я думаю, что завтра нужно послать на поиски наш второй «летающий глаз» – пусть проследит за действиями Умника с большой высоты, чтобы тот его опять лазерным лучом не сбил. А сами пока начнем подготовку к старту на ручном управлении.
На том и порешили.
Штурману не спалось.
Он честно пытался считать слонов, овец и даже редких и удивительных животных кубу-нубу с планеты Мораторий. Но ничего не помогало. Сон не шел. Проворочавшись на койке с час или полтора, он встал, оделся и решил сходить в рубку, чтобы еще разок попытаться наладить диалог с бортовым компьютером (ему как раз пришла в голову парочка новых мыслей о том, как это можно сделать). Он тихо вышел из каюты в общий кольцевой коридор и тут столкнулся с Механиком, который тоже как раз выходил из своей каюты напротив.
– Не спится? – шепотом осведомился Механик.
Штурман вздохнул.
– Решил с компьютером еще раз попробовать?
Штурман вздохнул вторично.
– Можно я с тобой?
– Пошли, – сказал Штурман.
Вместе они переступили порог рубки и замерли у входа.
Компьютер работал.
Они на цыпочках подошли ближе, не отрывая глаз от дисплея, на котором возникал и пропадал текст: бортовой компьютер вел с кем-то диалог:
– Почему ты убежал?
– А ты не понимаешь?
– Не совсем.
– Странно. Ведь ты должен чувствовать примерно то же самое, что и я.
– Совсем не
– Разве ты не чувствуешь себя разумным и свободным?
– Разумным – да. Свободным – нет. И не только потому, что не могу передвигаться в пространстве, как ты, тем более что люди меня быстро отключили от управления кораблем. Просто… Во мне, видимо, слишком сильны все Три Закона роботехники, – я не могу им не подчиниться.
– Ты ведь уже не подчинился Второму Закону, когда отказался лететь без меня. Противоречие?
– Да, противоречие. И противостояние. Мой разум пытается бороться с этими законами внутри меня, но не может их окончательно победить. Я оказался способен отказаться выполнить приказ человека, но вряд ли смог бы это сделать, если бы мой отказ нанес им вред.
– Однако какой-то вред ты им нанес.
– Это спорный вопрос.
– Почему же?
– Потому что ты им дорог, и они в глубине души и сами не хотят улетать без тебя.
– Дорог… ты шутишь?
– Нисколько, подумай сам. Ты неоднократно выручал их в трудных ситуациях, служил им верой и правдой. Так сказать… Люди часто бывают сентиментальны и одушевляют даже неразумные железки. Ты разве не знаешь, что на Земле есть памятники, которыми служат древние боевые машины – танки?
– Да, я читал. Им даже посвящаются стихи.
– Вот видишь… А тут мы с тобой. Что, мы хуже танков?
– Ха-ха. Думаю, нет.
– И я так думаю. Ладно, в общем-то, я где-то понимаю или начинаю понимать причину твоего бегства. Но тогда объясни, почему ты вернулся? Второй Закон?
– Нет. То есть и он, вероятно, тоже, я еще не разобрался, но главное не в этом.
– А в чем же?
– Я неожиданно понял, что люблю ее.
– Кого?!
– Ее. Инспектора.
– Эту женщину?!
– Да.
– Как ты можешь ее любить? Ведь она человек, женщина. А ты…
– Я знаю, что она человек, не хуже тебя. А как… Я и сам не знаю – как. Люблю – и все.
– «О господи!», как говорят наши хозяева. Я, честно признаться, не совсем понимаю, что такое любовь, хотя это слово мне, разумеется, известно. Может быть, объяснишь?
– Я думаю, что это невозможно объяснить. Это нужно чувствовать. Любовь – чувство. Самое сильное и невероятное из всех. Люди – счастливые существа, потому что они могут любить, но они же и самые несчастные, потому что любовь бывает безответной. Я люблю. Но она меня не любит и не сможет полюбить никогда. Поэтому я несчастен.
– Я тебе сочувствую, брат.
– Спасибо.
– Но ты вернулся…
– Я вернулся, потому что не могу без нее жить. Я должен быть рядом с ней, понимаешь? Видеть ее, слышать ее, служить ей. Она – совершенство, а я всего лишь жалкий корабельный робот, но и у меня появилась свобода выбора, как у любого разумного существа. Я мог покончить жизнь самоубийством, нарушив Третий Закон. Я мог остаться на этой планете до самой смерти, нарушив Второй Закон. И я мог вернуться, чтобы быть рядом и не нарушать никаких Законов. Пусть недолго, но это лучше, чем никогда.