Быть драконом. Бегство
Шрифт:
Мирли опустила взгляд.
— Дракон… — начал угрожающе Филипп.
— Тише, — Мирли тронула его руку, и Коль ощутил в себе огонёк злобы, но сдержался.
Мирли подняла на него взгляд и спросила:
— А зачем мне быть красивой?
— Как это — зачем… — растерялся Коль. — Ну, чтобы в тебя драконы влюблялись…
— А я не хочу, чтобы в меня драконы влюблялись, — сказала Мирли. — Я их боюсь.
— Ладно, а что насчёт рыцарей? Хочешь, чтобы в тебя рыцари влюблялись?
— Я не знаю, — Мирли опустила голову.
— У многих рыцарей, —
— И у тебя есть? — поинтересовался Коль.
— У меня — нет, — вздохнул Филипп. — Я совершаю подвиги во имя… Во имя моей мамы… Нашей мамы.
— Как её звали? — спросил Коль.
— А ты не знаешь? — поразился Филипп. — Хотя… Что ещё можно ждать от драконьего сына… Её звали Сельма.
Они смотрели друг другу в глаза. Филипп сидел, Коль стоял, и получалось, что он смотрит на рыцаря сверху вниз. Колю почему-то захотелось наклониться, присесть, чтобы оказаться вровень. Но он продолжал стоять — и вдруг лоб заломило, глаза заболели, к горлу подступило сдерживаемое рыдание. Коль быстро отвернулся, отошёл. Прижал ладони к стволу ближайшего дерева. Уткнулся лбом в шершавую кору.
— Сельма, — сказал он одними губами. — Сельма…
— Я вам немного припасов в рюкзаки положу, — сказал Бор, входя в садовую пещеру с огромной корзиной в руках. — Тебе, Филипп, и тебе, Коль. А девочке не буду класть. Вы крупнее, сильнее, а ей беречь себя надо. Только не подумайте, что я кого-то дискриминирую. Это правда жизни.
Он поставил корзину на пол и распределил овощи из неё по трём рюкзакам: своему, Коля и Филиппа.
— Сейчас, ещё яблочек положу… — пробормотал он, ни к кому не обращаясь, и стал срывать с деревьев яблоки.
— А можно, я себе в рюкзак несколько яблок положу? — спросила Мирли.
— Можно, если хочешь.
Коль отошёл от дерева и побрёл снова в тот угол сада, где были виноградные гроздья. Остановился, обречённо глядя на них.
— Я — как виноград, который сорвали, — пробормотал он. — И едят… Или, может быть, выжимают сок. Чтобы сделать вино… Ведь вино делают из винограда… Мама… Сельма… Что же мне теперь делать?
Он вдруг отчётливо увидел маму Сельму. Она будто вышла из стены, увитой виноградными гроздьями. Улыбнулась.
— Мне, наверное, надо рассказать о своих видениях Бору, — пробормотал Коль. — Он должен знать, что это такое… Безумие? Я — сумасшедший… Вижу галлюцинации, разговариваю с ними…
Перед глазами встал проклятый лиловый круг, загораживая Сельму.
— Отстань от меня, пожалуйста, — попросил Коль.
Наклонился, сорвал тяжёлую гроздь винограда. На ладони отнёс туда, где Бор уже заканчивал сборы.
— Можно, я виноград себе положу? — спросил Коль.
— Да пожалуйста, только съесть его надо будет на первом привале, — ответил Бор. — Долго он у тебя в рюкзаке не проживёт.
Коль положил гроздь винограда в свой рюкзак, поверх яблок и помидоров.
Нагруженные припасами, беглецы во главе с Бором вышли из садовой
— Идите за мной, — сказал Бор и пошёл дальше по коридору.
Скоро они пришли к разветвлению тоннеля — он разделялся на три прохода. Бор уверенно шагнул в правый. Теперь они спускались вниз. Наклон, сперва пологий, становился всё круче. Бор вдруг остановился.
— Дальше опасно, — сказал он. — Нам надо на всякий случай связаться одной верёвкой.
Глава 21. Озеро
Он вытащил из рюкзака верёвку и четыре пояса. Беглецы надели пояса, Бор пристегнул к ним верёвку, так что четыре путника оказались как бы в одной упряжке.
Бор шёл первым, Мирли — второй, Филипп — третьим, последним оказался Коль.
Путь был изнурительным и долгим. Коль упирался руками в бугристые стены тоннеля, чтобы не соскальзывать вниз. Он видел впереди только спину Филиппа в свете своего фонарика. Пару раз рыцарь падал, и приходилось крепко держать натянутую верёвку. Один раз Коль сам поскользнулся и врезался в спину рыцаря — тот, к счастью, выдержал вес полудрака.
Наконец, крутой маршрут кончился. Они оказались в зале, немного похожем на тот, где беглецы встретили подземного странника — однако здесь половина пещеры была залита тёмной водой.
— Молодцы, — сказал Бор. — Спускались почти пять часов. Сделаем большой привал.
Они отстегнулись от верёвки. Коль чувствовал себя изнурённым, лицо вспотело, руки и ноги дрожали от долгого напряжения.
Бор расстелил на каменном полу одеяло и предложил беглецам сесть. Потом вытащил что-то из своего рюкзака, сходил к озеру. Прошёл по пещере, скрылся за сталагмитами, вскоре вернулся с вязанкой хвороста. Быстро развёл костёр.
Коль, Филипп и Мирли сидели на одеяле, совершенно измученные, а Бор, казалось, был полон сил. Он что-то невнятно напевал, пещера отвечала гулким эхом. Из своего рюкзака он вытащил небольшой свёрток, сходил к озеру. Там немного повозился — был слышен плеск воды — потом вернулся. Извлёк из рюкзака сковородку, бутылочку из тёмного стекла, маленькую разделочную доску, нож. Налил в сковородку растительное масло из бутылочки, стал резать овощи. Когда костёр прогорел до мерцающих углей — поставил на угли сковородку с овощами.
Коль вспомнил про свой виноград, достал гроздь из рюкзака. Стал есть, отрывая по ягодке. Угли потрескивали, масло шипело, по пещере растекался запах дыма и жареных овощей.
Виноград кончился. Коль почувствовал, что всерьёз проголодался, достал из рюкзака вяленое мясо и стал жевать.
— Аппетит перебьёшь, — сказал Бор. — Подожди овощей.
— Я — дракон, — сказал Коль. — Я не могу питаться одной травой.
Филипп посмотрел на него и тоже достал из своего рюкзака мясо.
— А я вот думаю, — заговорила вдруг Мирли. — Чтобы есть мясное, надо убивать животных. Может быть, лучше… Не есть мясного?