Быть драконом
Шрифт:
Для начала я разорвал веревки на руках (далось легко, такой фокус для нагона – пустяк), потом раскачался и, добившись нужной амплитуды, схватил швабру, оставленную каким-то добрым человеком у станка балансировки колес. На швабру намотал провод блока управления краном. Потянул к себе. С третьего раза нашел нужный тумблер и аккуратно – майна, майна, майна – опустил себя на бетонный пол. Освободил ноги от пут, после чего сразу – хотя и не без труда, но все-таки – поднялся.
Какое-то время просто стоял, привыкая к нормальному положению тела,
В общем и целом все было в порядке, только частности подводили: голова гудела и при каждом резком движении возникала боль в груди. Однако на такие пустяки мужественные нагоны (а других не бывает) внимания не обращают. Высморкаются, вытрут нос и топают туда, куда наметили.
Я и потопал.
Тщательно обыскав Пашу, нашел за поясом свой кольт, а во внутреннем кармане пиджака – родной мобильный. Понимая, что мой болид так и стоит у дома Антонины Лихониной, я стал искать ключи от их тачки, не такси же было вызывать. У Паши в карманах никаких ключей не оказалось. А вот у Толяна нашлись и были незамедлительно изъяты. Больше мне от господ бандитов ничего нужно не было. Все что нужно взял. Мелькнула, правда, шальная мыслишка снять и с того и с другого портки и отходить древком швабры, но была тут же отброшена за неимением времени. Хотя, конечно, руки чесались. Еле-еле сдержался. Бросил им на прощание: «Не скучайте, пассионарии» и, прихрамывая на обе ноги, поковылял на выход.
Уже в дверях вспомнил про очки. Пришлось вернуться и потратить на их поиск еще полминуты. Такая вот незадача.
Зато экспроприированный «мерс» летел ласточкой, и уже в двадцать три часа двадцать три минуты я был у Альбины.
– Что с тобой? – спросила ведьма, когда я ворвался в квартиру.
– Ничего, – ответил я. – Один раз, правда, убили, два раза каким-то дубьем по голове съездили, ребро еще сломали. А так ничего.
– Нашел гадов?
– Гадов – пока нет. А вот это вот – да.
Я протянул ей бирку и, решив, что такое объяснение будет самым скорым, процитировал Николая Гумилева:
Она колдует тихой ночью У потемневшего окна И страстно хочет, чтоб воочью Ей тайна сделалась видна.Альбина все поняла, никаких вопросов задавать не стала, выхватила лоскуток и устремилась в комнату.
Ведьма прекрасно знала, что нужно делать, и умела это делать. Моя помощь не требовалась. Единственное, о чем я ее попросил, так это чтобы отработала как можно быстрее.
– Не дура, соображаю, – сказала она, а сама уже поджигала лоскуток. Опустив его в хрустальный кубок, попросила: – Ты бы пока вышел, дракон.
– Меня уже нет, – сказал я и поплелся на кухню.
Но несколько слов все-таки услышал:
– Аскар, Шалим, Тангир, Вени, Вени, Вени, Трамп…
Произнося
Пока ведьма искала ребенка, я стоял в кухне у открытого окна и курил. Свои сигареты у меня давно закончились, курил хозяйские. Оказались с ментолом. Противно, но что поделать.
Пепел я стряхивал за окно, он падал вниз и таял в матовом свете подрагивающего фонаря.
Вот так и мы, меланхолично думал я. Летим-летим куда-то вниз, а потом исчезаем.
На дворе стояла непутевая городская ночь, дневная жара ушла, но было так душно, как бывает душно перед хорошим дождем. Воздух пах бензином, жженой резиной и скошенной травой. На душе было муторно.
Выкурив до фильтра две сигареты, я потянулся за третьей, но тут меня позвала Альбина, и я пошел в комнату.
Ведьма стояла у зашторенного окна спиной к двери.
– Они на кладбище, – сказала она, не оборачиваясь.
– На каком? – уточнил я.
– На том, что в Предместье.
Кинув взгляд на часы (было уже двадцать три двадцать восемь), я дал себе отмашку:
– Первый, пошел!
И устремился в коридор.
– Успеешь? – спросила Альбина, проследовав за мной.
– Должен.
Ответил и обернулся, желая подбодрить. Альбина этого явно не ожидала. Закрыв лицо руками, она рухнула на корточки и взмолилась:
– Не смотри на меня, дракон! Ради Силы, не смотри!
Но было поздно.
Я уже увидел, в какую уродливую и седую старуху она превратилась. Мое сердце, лежащее на улице Марата, сжалось от сострадания, а холодный ум выдал сияние: дороговато нам порой обходятся собственные ошибки.
Вышел я, не прощаясь, а через полминуты уже выруливал со двора.
Выехав из колдобистых переулков на площадь Декабристов, я решился и позвонил в офис Тюрина. Не думал, что там кто-то есть, звонил чисто наудачу. Удача не подвела.
– Да, – ответил мужской голос.
– Я насчет похищенного ребенка, – упредил я все возможные вопросы. – Моя фамилия Тугарин.
Мужик на том конце провода здорово напрягся:
– Слушаю.
– Определитель есть?
– Да.
– Пусть Большой Босс выйдет на этот номер. Только срочно.
Тюрин перезвонил через несколько минут (я к тому моменту проносился мимо Дома офицеров). По своему обыкновению Большой Босс попытался перехватить контроль над ситуацией.
– Твои условия? – сказал он спокойным, чуть глуховатым голосом.
– Угомонись, Иосиф Викторович, – охладил я его порыв. – Я твоего ребенка не трогал.
– А кто?
– Есть один псих. Только сейчас вопрос «кто?» не актуален. Сейчас актуален вопрос «где?».
– И где?
– На кладбище в Предместье.
– Какого… – начал было он.
Но я его оборвал:
– Спокойно, Иосиф Викторович. Ребенок жив. Если поторопимся, и дальше будет жить. Я уже лечу. Обещаю сделать все, что в моих силах, но и ты уж давай постарайся.