Быть может, история любви

Паж Мартен

Они были знакомы уже пять лет, но Фостин категорически отказывалась зайти к нему в гости и унижать себя лицезрением проституток с клиентами. У Фостин были очаровательные принципы. Это сыграло не последнюю роль в его увлеченности ею.

— А каким я был на том вечере?

— Как всегда, скованным, но юмором бил наповал. Ты много пил.

Виргилий всегда пил на вечеринках у друзей. Алкоголь не делал его более общительным, зато помогал бравировать своей робостью и презрением к стаду. Он никогда не напивался. Флиртовал, словно в угаре, но не пьянел. Забываясь, он сохранял контроль над собой.

— Мне хотелось бы извиниться

перед Кларой.

— Извиниться за что? За то, что ты таков, каков есть?

— За то, что я не был хоть немного другим.

Он сделал обжигающий глоток, прежде чем небрежно перейти к другой теме:

— А что ты думаешь о Кларе?

— Я ее почти не знаю.

— Как это?

— Вы оба выглядели в тот вечер такими потерянными. Вот я и решила познакомить вас.

— Я не могу найти ее телефона. Дашь мне его?

— У меня его нет, — ответила Фостин. — Она подруга Мод. Мод позвонила мне, чтобы рассказать о вашем разрыве.

Это была плохая новость. Вот уже много лет Мод стремилась переспать с Виргилием. Чтобы сопротивляться этому, требовался изрядный самоконтроль (вот где пригождалась йога), так как она была наделена шелковистыми волосами, совершенным телом и талантом к сарказму. Выйдя от Фостин, Виргилий позвонил Мод и сообщил автоответчику, что хотел бы как можно скорее с ней встретиться.

~ ~ ~

Виргилий вернулся домой уже ночью, надел спелеологическую каску, зажег фонарик и стал расхаживать по квартире. Он принес от Фостин коробку с вещами, которую для него там оставила Саломе.

Саломе была последней подружкой Виргилия, и он не знал, почему она порвала с ним. Она позвонила, чтобы сообщить о своем решении, но в тот момент его соседки — сверху и за стеной, — с таким самозабвением симулировали оргазм, что он ничего не разобрал из ее объяснений. А попросить ее повторить было неловко. Как фаталист он не сомневался в серьезности причин разрыва. Их роман продлился несколько месяцев и закончился в начале лета. Саломе ненавидела квартал, где жил Виргилий, поэтому он ездил к ней, в квартиру на улицу Гоблен, расположенную в двух шагах от площади Италии. Там остались его рубашки, брюки, белье, диски и книги. Он был рад получить все обратно.

Он открыл коробку. Вещи оказались чужими. Хозяин этих рубашек был раза в два выше Вергилия и тонким вкусом явно не обладал. Виргилий ненавидел пестрые рубашки. Брюки были выдержаны в том же стиле. Саломе перепутала — эти вещи принадлежали какому-то другому ее приятелю. Неужели она совсем не знала Виргилия? Неужели она думала, что он мог носить эти кошмарные шмотки? Ему стало обидно. Диски также не порадовали его. Такую музыку он не слушал. Все то, о чем они разговаривали, все, что у них было общего, уже забыто. Иногда он думал о ней, вспоминал их счастливые минуты, пикники на берегу Сены, походы в кинотеатр на улице Шампольон. Все эти воспоминания в одно мгновение утратили свою ценность.

Он отыскал в мусоре рекламу японского ресторана с доставкой суси, сасими и маки. Он готовился провести вечер этой среды в одиночестве и тоске. Подтянул ремень спелеологической каски, налил себе бокал фожера и задумался о своих сердечных делах.

Луч фонарика на каске проходил через бокал с вином и окрашивал стену в красный цвет. Виргилий отпил глоток вина.

Он не поддерживал отношений со своими бывшими подружками. Дело было

не в том, что ему тяжело давался разрыв. Скорее наоборот, этим разрывам не хватало травматичности.

Удивительное дело: многолюбы очень похожи на туристов. Мы любим так же, как путешествуем: ненадолго и следуя организованному маршруту. Мы влюбляемся, чтобы накопить сувениров и писем, собрать коллекцию ощущений, насытить взор новыми красками; чтобы было о чем рассказать коллегам, друзьям, психоаналитику. Любовь и путешествие — это одно и тоже, поскольку они всегда заканчиваются возвращением.

Почему он влюблялся во всех этих женщин? Все они были хорошенькими и умными, но всем им не хватало индивидуальности. Их главное достоинство состояло в том, что он не сильно страдал, когда они исчезали из его жизни. Возможно, поэтому-то он их и выбирал: он любил женщин, расставание с которыми если и причиняло ему боль, то ненадолго. Их отношения не имели перспектив. Но зато никого не калечили.

До появления/исчезновения Клары в его жизни не было места сюрпризам. Жизнь Виргилия проходила банально, но он ее контролировал. Он достиг равновесия.

Виргилий знал, что ему не хватало амбиций. Есть разница между амбициозностью и самозабвенным погружением в то, чем человек занят. Виргилий поклялся, что отныне будет в личной жизни столь же требователен к себе, как в работе; что он будет постоянно совершенствоваться, расти и решительно избавляться от черновых набросков самого себя. Но о чем свидетельствовали поиски женщины, с которой его ничего не связывало, — о непомерных амбициях или об умственном расстройстве? Он не мог с уверенность ответить на этот вопрос.

В дверь позвонили. Это был рассыльный из японского ресторана. Виргилий заплатил, допил вино и вышел из дома. Он отдал суси девушкам, поджидавшим клиентов, и пошел в сторону площади Республики.

Легкий дождик освежил его. Он удивился, почему не мокнут волосы, и обнаружил, что не снял спелеологическую каску.

Вскоре появилась вывеска магазина «Монопри» на улице Тампль. Красные буквы сверкали в полутьме. Виргилию стало лучше. Когда он прошел через автоматические двери и оказался в освещенном зале, с его плеч спала тяжесть. Нет ничего более живительного и успокаивающего, чем покупки. Бывало, что в одинокие вечера, когда он не видел никакого смысла в общении и не желал утешаться в кругу друзей, сердце ему согревала прогулка по отделам «Монопри». Он просто не верил, что имеет право купить все эти сокровища. Там было полно вещей из его детства, разные кубики и плюшевые мишки, его любимые хлопья, какао в оранжевой пачке, стиральный порошок с сюрпризом внутри, минеральная вода. Товары остались прежними. Лишь эти кусочки прошлого выжили и сохранились, лишь они затрагивали тайные струны в душе. К несчастью, все чаще и чаще службы маркетинга истребляют воспоминания, меняя форму и цвета упаковок.

Виргилий взял корзинку у касс. Охранник окинул его подозрительным взглядом; нагнувшись к уху начальника, что-то прошептал, указывая пальцем на его каску; затем некоторое время шел за ним. Виргилий прогуливался среди овощей и фруктов, молочных продуктов, алкогольных напитков, соков и косметики. Зал пестрел красками, словно поле цветов. Ему достаточно было взглянуть на какой-нибудь товар, чтобы тут же перенестись в родные места, представить себе крестьян, которые сеют, собирают урожай, обрабатывают его.