Быть подлецом
Шрифт:
Неожиданно художник оторвался от работы и спросил старика:
– А вы ведь местный, Джон?
Старик кивнул. Он родился в Шеффилде, работал на угольной шахте Нанэри, а теперь ушёл на покой, пояснил он.
– А вы знали покойного мистера Бреннана? Когда я приехал, его как раз отпевали...
Лицо Райта не изменило своего безмятежного выражения. Было ясно, что безвременная смерть молодого мистера Бреннана для него - скорее повод для разговора, чем для скорби.
– Ну, сказать, чтоб знал - нет того. Он - джентльмен, а я кто?
– А семья его известна
– Бреннаны? Да, семейство почтенное, - в голосе причетника, размеренном и неторопливом, не было и следа волнения. Донован узнал, что Бреннаны щедро жертвуют на храм, а миссис Бреннан входит в совет попечителей госпиталя Шрусбери, того, что построен на средства его сиятельства Гилберта Хэдфилда ещё в 1627 году.
– Миссис Бреннан в родстве с Хэдфилдами, - пояснил Райт.
Донован продолжал работать, одновременно обдумывая сказанное, а Райт спокойно продолжил:
– Уважаемые люди, а если вы что слыхали стороной о мистере Патрике, мол, место ему в Мидлвуде, думаю, вздор это все, обычные сплетни.
Чарльз не понял сказанного и недоуменно спросил, о каком Мидлвуде идёт речь? Что это?
Старик нахмурился, но брови его тут же и разошлись. Он махнул рукой и кивнул.
– Я и забыл. Вы ж не из этих мест... епископ Корнтуэйт сказал, из самого Лондона. Мидлвуд - это лечебница в пригороде между Мидлвудом и парком Уодсли, к северу-западу от города. Для душевнобольных.
Донован чувствовал, что старик ждёт вопроса, но понимал, что спрашивать о чём-либо рискованно. Его молчание пришлось Райту по душе: он подумал, что художник - человек приличный, не суёт нос, куда не нужно. Истинный джентльмен, стало быть. Донован тем временем, чтобы скрыть замешательство, начал дублировать эскиз будущего витража в натуральную величину на картоне. Теперь, объяснил он старику, нужно нанести на матрицу линии эскиза и начать нарезку стекла на отдельные фрагменты.
– Мистер Донован?
– негромкий женский голос раздался из-за полуоткрытой двери, и в мастерскую, к изумлению Донована, заглянула женщина с портрета Франса Халса: со сложенными на обширном животе руками, округлым приятным лицом, дополненным, правда, лишним подбородком. Райт, вспомнив о вечерней службе, поспешил уйти.
– Я - Мэри Голди, кухарка, - представилась женщина, - его преосвященство распорядился, чтобы вам обед в четыре подавали, так я спросить, вам сюда приносить или в комнаты ваши?
Щедрость епископа Корнтуэйта начала даже настораживать Донована. Он рассчитывал на небольшой аванс, но то, что получит оплату вперед, бесплатную квартиру, да ещё и стол, - превосходило все его ожидания. Он действительно почувствовал голод и решил, что на сегодня достаточно, и миссис Голди принесла ему обед в комнаты. Не менее приятным сюрпризом была и стряпня кухарки, всё было отменно приготовлено, а кое-что порадовало Донована и того больше: миссис Голди не умела молчать, и стоило задать ей вопрос, начинала говорить без умолку. За четверть часа Донован узнал больше, чем за полдня, проведённых с Райтом
– Бреннаны? О, конечно, такое горе, такое горе... Мистер Мартин... В такие годы, так безвременно...
В доме, как выяснил Донован, жили и другие родственники, кузины и кузены Бреннанов: сын и дочери младшей сестры покойного мистера Ральфа и мистера Джозефа - мистер Томас Ревелл, и его сестры Шарлотт, Кэтрин и Летиция, а кроме того, там гостили мисс Энн Хэдфилд и ее брат Эдвард - они были племянниками миссис Эмили. Но смерть, она, как собака приблудная: где её раз накормили, туда и возвращается. Мыслимое ли дело - три смерти за год - и всё в одном доме?
С кухаркой Донован мог позволить себе быть более разговорчивым.
– А кто ещё, кроме мистера Мартина, умер-то? Вы сказали, трое остались?
– Мистер Ральф Бреннан, хозяин, за ним сын его младший - Уильям, он с собой покончил, а теперь вот...
– Покончил с собой?
– ужаснулся Чарльз.
Кухарка вздохнула и развела руками, давая понять, что подобные богопротивные ужасы, увы, встречаются и в Шеффилде. Донован тоже решил уйти от болезненной темы.
– А братья и сестра Бреннан все тоже очень красивы?
Этот невинный вопрос неожиданно прервал поток красноречия миссис Голди.
– Красивы?
– она остановилась, словно лодка, севшая на мель, - ну...конечно, моя приятельница, миссис Чепмен, наша портниха, говорит, что на платья молодая леди тратит по двести фунтов в год. Красивая она, конечно. Да и мистер Патрик - он тоже прекрасно одевается. А вот мистеру Райану и выряжаться нечего. Такой джентльмен и голый - джентльменом останется.
Чарльз снова подивился, он не уразумел, была ли в голосе кухарки насмешка, или миссис Голди подлинно считает, что красивой девицу делает платье? Донован был художником. Для него лицо человека и его манеры подлинно отражали суть: разрез глаз и морщины на лбу могли рассказать ему куда больше, нежели обычному человеку. Миссис Голди глупой не была. Это Чарльз понял сразу. Болтала же, в основном, от долгого молчания у плиты. А раз так, она могла не понять его только намеренно.
Что же представляют собой братья и сестра Бреннан? Почему столь странно отозвалась кухарка об их внешности? Почему Райт обмолвился про безумие одного из братьев, назвав, правда, эти слухи - сплетнями? Почему покончил с собой Уильям Бреннан? Вспомнив отпевание и похороны, Донован осознал, что кроме головы покойного на шелковых гробовых покровах - он не видел ничего. На церемонии были несколько десятков людей, две женщины в одинаковых шанжановых платьях прошли мимо к скамьям в первых рядах, у гроба рыдала женщина под вуалью, её утешал пожилой человек благородной внешности.