Быть русским в России
Шрифт:
Но вот что любопытно, когда история, как правило, на обломках рухнувшей империи даёт шанс обретшему самостоятельность народу создать собственное государство, каждый лимитроф не прочь запереть в своих свежих границах несколько близлежащих племён, чьё точно такое же стремление к самоопределению вплоть до отделения воспринимается как злостный сепаратизм, достойный суровой кары. Не замечать эту двуликость этнического свободолюбия, очевидную при строительстве или демонтаже многонационального государства – то же самое, что мыть ноги в речке с пираньями.
Напомню, поляки, восставая против Российской империи, требовали не только национальной независимости, что отчасти справедливо, но и восстановления Речи Посполитой в границах XVIII века, куда входили бы и восточные Кресы – так они называли земли Киевской Руси, заселённые
Так появилась вольная Польша с суровым лицом «главного начальника государства», а точнее, диктатора Пилсудского, посадившего собственную жену по подозрению в шпионаже. Так что сажали не только «кремлёвских жён», как их назвала незабвенная Лариса Васильева. А благодаря проваленному наступлению Красной армии, «чуду на Висле», ответственность за которое делят Тухачевский и Будённый, Польша не только «не сгинела», но и вернула себе на двадцать лет Кресы и Вильно. Правда, литовцы от отчаяния захватили немецкий Мемель – Клайпеду, но это я так – к слову.
Если брать недавнюю историю, – как тут не помянуть Грузинскую ССР, занимавшую каюту люкс рядом с камбузом на ракетоносном танкере «Советский Союз». Давным-давно доедаемая соседями, державшими кастрированных грузинских царевичей у себя в качестве заложников, она умолила московского царя взять её под высокую руку, благодаря чему уцелела и потом «цвела за гранью дружеских штыков». После революции Грузия ненадолго обрела самостоятельность, но потом все-таки благодаря грузинским большевикам оказалась в составе СССР, хотя их склочный сепаратизм почти до Большого террора портил жизнь московскому руководству, а вспыльчивый Орджоникидзе однажды в ярости побил местных соратников. Разбиралась специальная комиссия и оправдала Серго: достали – собственную грузинскую Красную армию захотели! Впрочем, в ход пускали не только кнут, но и пряники. Кто бывал в советском Тбилиси, где спрашивать сдачу с рубля считалось неприличным, понимает, о чём я говорю.
Однажды на съезде писателей СССР в Кремле грузинская делегация покинула заседание, возмущённая публикацией в журнале «Наш современник» рассказа Виктора Астафьева «Ловля пескарей в Грузии». А ведь автор всего лишь с горькой иронией жителя скудного Русского Севера изобразил кичливое изобилие южной республики, достигнутое явно не за счёт самоотверженного труда.
На излёте советской власти к 300-летию Георгиевского трактата в Москве на Тишинской площади в знак вечной дружбы была воздвигнута по проекту поэта Андрея Вознесенского затейливая стела, словно сплетённая из кудрявых букв грузинского алфавита. В народе, точно предчувствуя скорые события, её прозвали «мечтой импотента». И вот в 1991 году Грузия со скандалом, хлопнув дверью, вышла из СССР, обвинив Россию в вековом попрании независимости гордого народа. Кстати, сказать, Москва, если не считать провокации с «сапёрными лопатками», не препятствовала самоопределению союзной республики: как говорится, насильно мил не будешь, хотя лишь за тот ущерб, какой нанесло исторической России предательство министра иностранных дел Шеварднадзе, они нам ещё лет триста должны платить контрибуцию цитрусовыми и сыром сулугуни. Но, учитывая вклад Сталина в нашу общую историю, так и быть: квиты. Можете считать это шуткой.
И что же? Едва «освободившись», Тбилиси начал действия против Абхазии и Южной Осетии, которые не захотели вместе с грузинами выходить из Союза. Имели право? Почему бы и нет, ведь и те и другие стали автономиями Грузинской ССР в результате прихотливой царской, а потом и советской межнациональной политики. Абхазия вообще была одной из равноправных республик, учреждавших СССР
Лет пять назад я поехал на Суздальский анимационный фестиваль, который проводили в том самом знаменитом комплексе Интуриста, где снимали некогда знаменитых «Чародеев». Гостям предлагалось множество услуг, в том числе лечебный массаж. Немолодая грузинка старательно месила на столе моё тело и, как и водится в этой профессии, за работой разговаривала с клиентом. Я спросил, как её занесло в Суздаль. Она ответила:
– Мы сами из Сухуми. Но грузины, – гордо уточнила массажистка. – Мой муж был большим человеком в Абхазии. Имели пятикомнатную квартиру на улице Ленина. Дом – полная чаша, одна хрустальная чешская люстра двадцать тысяч рублей стоила. Всё у нас было, но, когда началось, ничего с собой не взяли, еле сами спаслись. Мужа покалечили, сына убили… Директором целого универмага была, теперь вот этим кормлюсь…
Я искренне пожалел пожилую грузинку из Абхазии, но двадцатитысячная люстра, как символ нелепого национально-экономического перекоса, буквально стояла у меня в глазах, ведь примерно в те же годы я, как школьный преподаватель, получал сто двадцать пять рублей в месяц с учётом классного руководства. Мне кажется, из распада СССР мы не сделали ни геополитических, ни административных, ни социально-этических выводов. И какая, в сущности, разница, о чём будут вспоминать чудом уцелевшие «хозяева жизни» – о баснословной люстре, о собственной футбольной команде на Британских островах или о вертолётной яхте, на которой плавали в то время, когда коренное население еле сводило концы с концами. Если вопиющая социальная несправедливость резонирует со стойкой национальной неприязнью, рушатся такие Иерихоны, что дух захватывает. Но вернёмся к теме.
Многие межэтнические узлы, разрубленные при распаде СССР и доставшиеся в наследство новым государствам, включая Россию, завязались ещё в начале прошлого века в результате тех компромиссов и решений, которыми сопровождалось сшивание страны, расползшейся после революции и Гражданской войны. Скажем прямо: порой области и регионы, населённые в том числе русскими, становились бонусами и взятками тем племенным элитам, у которых были серьёзные намерения и шансы для отделения, но жажда территориальных приобретений, пусть даже в составе красной империи, пересилила стремление к самоопределению. Увы, гигантомания – болезнь лилипутов. С чаяниями и настроениями обитателей прирезаемых земель, с «комлиментарностью» населения никто, разумеется, не считался.
Происходило это не только в 1920-е, когда «ещё закон не отвердел» и не «подёрнулась тиной советская мешанина». Крым тоже был бонусом, и поначалу его обещали, но так и не передали под создание автономной или союзной республики евреев, напомним, одного из самых многочисленных народов тогдашнего СССР. Активно лоббировали этот проект Ларин и Бухарин – тесть и зять. Ясное дело: Ялта лучше, чем Биробиджан. Прошла зачистка крымско-татарской партийной верхушки, настроенной весьма самостоятельно. Но проект был закрыт после разгрома оппозиции и гибели сторонников идеи еврейской республики на полуострове. Есть версия, что жена члена политбюро Вячеслава Молотова Полина Жемчужина, сама заместительница наркома, угодила в тюрьму именно за попытку после войны вернуть к жизни этот проект.