Быть собой
Шрифт:
Однако правителю Фара было отнюдь не до смеха. Он поднялся и недобро посмотрел на приближавшееся животное.
— Приветствую Отца Лжи, — проговорил он красивым чистым голосом. — Ты давно не навещал меня. Что привело Владыку Хаоса в мой дворец?
Еж остановился и совсем по-человечески сел.
— Лапы, — совершенно серьезно ответил он. — Разве не очевидно?
Император не улыбнулся.
— Зачем ты здесь? — переформулировал он вопрос.
— Чтобы увидеть тебя, — жизнерадостно отозвался бог.
«Что-то грядет, что-то очень и очень нехорошее», — с горечью подумал Анаториан. —
Он молча смотрел на Фарнира, не желая вступать в полемику. Императора всегда поражало, что столь могучее существо — а сила бога Хаоса попросту не поддавалась человеческому пониманию — любит валять дурака и паясничать, точно дешевый актеришка.
Еж совершенно невозмутимо присел и начал чесать спину задней лапой.
Так продолжалось некоторое время, наконец Анаториан, не выдержав, спросил:
— Ты хочешь поговорить о чем-то?
— Кто знает, кто знает? — бог растворился в воздухе для того, чтобы появиться уже на столе. Он уселся прямо на кипу свитков. — Всегда хотел спросить, хорошо ли тебе спится по ночам, Изменник?
— Не смей меня так называть! — взревел Анаториан, которого Фарнир безжалостно ударил по самому больному месту. — Никогда не произноси при мне этого слова! Никогда!
— Или что? — в голосе божества послышался лед, морда искривилась в оскале, стала по-настоящему страшной. — Что ты мне сделаешь, букашечка?
Большой еж снова пропал и вынырнул из неоткуда, зависнув в воздухе на уровне глаз императора.
— Так что? — угроза, исходившая от маленького тельца, заставила человека, могучего воителя и непревзойденного чародея, отступить назад. — Я погляжу, ты забыл своего благодетеля?
— Благодетеля? — император побледнел. — Не этого я хотел и не этого просил! Да, я купил у тебя все, но цена была воистину ужасной!
— Она и не могла быть иной, — бог вновь переместился на стол и на этот раз его голос был полон жалости, с которой обращаются к умственно отсталому родственнику. — Ты возжелал слишком многого, и я честно исполнил свою часть договора.
— Честно? — император закусил губу — Да как у тебя поворачивается язык говорить такое?!
— Честно, — подтвердил еж. — Ты получил то, о чем мечтал. Или, скажешь, нет?
— Ты обманул меня!
— Ты сам обманул себя, — весело парировал еж. — Такие как ты всегда жаждут власти, но пытаются прикрыть свою алчность красивыми словами. Иногда это удается, и они начинают верить в свою нелепую ложь. Но ты, Анаториан, не такой. Ты умный и все понимаешь.
Богоравный вздохнул. Этот спор в той или иной его вариации они вели уже не один раз. Словесная перепалка, скорее, стала традицией, причем император затруднялся сказать, чьей: Фарнира, или его собственной. Он, говоря начистоту, вообще не был уверен, что существо такого порядка, как бог, может испытывать злость, радость, раздражение, веселье и другие чувства, присущие смертным. И Анаториан никогда не понимал, отчего Фарнир ведет себя так, а не иначе. Он подозревал, что у божества есть какая-то высшая цель, недоступная пониманию как простого смертного, так и полубога, и очень боялся, что однажды ему все же придется узнать, в
А еж, потеряв всякий интерес к спору, вновь оказался на столе, и, наконец-то, перешел к делу.
— У меня есть для тебя отличные новости.
— Слушаю.
— Я нашел две новые игрушки. Впервые за столько лет, представляешь?
Анаториан дернулся, словно получил молотком ниже пояса.
— И кто же они?
— Отчаянные смельчаки, решившиеся молить меня о помощи. Конечно же, я ничего не дал им задаром, но, замечу, пареньки желали не так много, как ты, и взял я с них, — тут он хихикнул, — по-божески. А посему у тебя есть немного времени, пока ребятишки войдут в силу.
— Чего они хотят?
— Ничего особенного, — ответил Фарнир. — Найти одного императора и отделить его голову от туловища, все, как всегда.
Анаториан сохранял спокойствие, хотя сделать это было очень непросто.
«Стало быть, так. Нужно попробовать выведать что-нибудь полезное!»
— И где я их найду? — произнес он.
Повелитель Хаоса внимательно воззрился на Анаториана, склонив голову на бок и забавно дернув усами.
— Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, будь проще, — посоветовал Фарнир. — Не спеши, детишки еще очень слабы, и именно поэтому я не скажу, где они. Начинай искать сам, быть может, и обрящешь.
— Что? — не понял император.
— Ничего, ничего, — заверил его бог. — Все в порядке.
— Но почему ты помогаешь мне?
— Разве не очевидно? А я думал, что ты за полторы сотни лет жизни должен бы уже научиться понимать меня, — сокрушенно покачал головой еж.
Анаториан продолжал буравить его вопросительным взглядом, не произнеся ни слова.
— Так вот, — продолжал Владыка Хаоса. — Если бы ты был столь же высокоорганизованным существом, как ежи, то знал бы, что перед бессмертными уже спустя две-три сотни лет все сильнее и сильнее начинает подниматься вопрос скуки и борьбы с нею.
— Скуки? — такого ответа император не ожидал.
— Ну да, а что тебя удивляет? Ты перестал меня радовать, а новые игрушки обещают в недалеком будущем организовать просто восхитительное представление. Так что, — еж криво ухмыльнулся, — постарайся найти их и убить, если сможешь, а я посмотрю, как у тебя получится.
«Скука, конечно же», — мысленно фыркнул Анаториан. — «Интересно, он хоть осознает, как от таких слов несет фальшью? Словно бубнит заученный текст. Эх, многое бы я отдал за то, чтобы понять ход мыслей этого существа!»
Анаториан решил, что если немного надавить, Фарнир все-таки пойдет ему навстречу, а потому постарался изобразить на лице отчаяние и воскликнул:
— Но хотя бы дай подсказки!
— Хм-м, — еж задумался. — Нет. Это будет слишком просто.
— Ну хоть что-то! — в голосе императора появились жалостливые нотки. Он почти не фальшивил.
— Ладно, так и быть, — снизошел Фарнир. — Они молоды, старшему не исполнилось и четверти века.
Произнеся это, бог спрыгнул со стола и с невероятным проворством засеменил к углу комнаты, растворяясь в темноте. Сперва исчезла спина, покрытая иголками, затем лапы, потом усатый нос и мохнатые уши. В конце концов, осталась лишь одна пасть, полная острейших клыков.