Быть собой
Шрифт:
Император почесал подбородок.
«Эти двое сильны и достаточно сведущи в магии духа для того, чтобы отыскать Отмеченного, когда тот вылезет из логова. Вот только хватит ли их сил, чтобы обуздать его? Проклятый еж, умеет же испортить жизнь!» — император прекрасно знал о древней метке и том, на что способны ее носители, именуемые Отмеченными. Да что там, с одним из них он был знаком!
Но враг, о котором хоть что-то известно — куда предпочтительнее неведомой опасности.
«Однако, как же коварен еж! Вернуть к жизни тень воплощенной войны».
Конечно, этот
Но с этим можно бороться. Ненормальная сила и живучесть — не помеха для полубога. Куда большую опасность представляет собой маг, который уже сейчас входит в сотню, а может даже и в пять десятков сильнейших чародеев империи. Его-то и нужно уничтожить в первую очередь. Воин… Ну что ж, если получится, прихлопнем, не получится… А куда он денется-то? Из провинции Ганнория бежать особо некуда, разве что к другим варварам, которые не слишком ценят всяких там южан.
«Да, так и поступлю», — Анаториан принял решение и расставил для себя приоритеты, после чего проговорил:
— Очень хорошо, Лиций, Цирилен, вы отлично постарались и будете награждены за это.
— Служить вам, уже награда, о владыка, — дружно отозвались они.
Анаториан не испытывал на сей счет никаких иллюзий — будь у них возможность, каждый из этих таких преданных и таких исполнительных мужей вонзил бы ему в спину кинжал. Но, все равно, видеть такую покорность и исполнительность приятно.
— И все же, я придумаю, чем одарить вас, — усмехнулся Анаториан.
Он уже знал ответ на этот вопрос.
— Лиций станет сенатором. — Анаториан давно планировал как-нибудь поощрить своего верного слугу подобным образом. А тут и случай представился.
«Как же удивятся надменные, но бессильные болваны, когда к ним в сопровождении ликторов войдет новенький!» — не без злорадства подумал император.
Горбун с большим трудом сдержал рвущийся наружу восторг. Он низко поклонился, пробормотав слова благодарности.
— Цирилен же получит в свое распоряжение, как давно просил, запрещенный труд Атристиха.
Лицо мага расплылось в широкой улыбке. Еще бы, книга древнего мастера магии духа, последний экземпляр которой хранился в личной библиотеке императора, была для чародея куда ценнее какого-то там сенаторского звания. Император крайне неохотно делился любыми знаниями, связанными с пятой стихией, и потому добывать их приходилось буквально по крупицам.
Конечно же, эта книга сделает Цирилена могущественнее и опаснее, но не настолько, чтобы можно было волноваться. А вот Лицию станет невесело — Атристих интересовался снами и всем, что с ними связано.
Но это подождет. Сейчас важнее разобраться с угрозой.
— Однако сперва вы должны принести мне головы как Отмеченного, так и этого таинственного мага. Лиций, ты займешься ганнорским вопросом. Маги Цирилена станут тебе помогать.
— Слушаюсь, господин, — Лиций бросил торжественный взгляд на
— Есть ли у тебя какие-нибудь вопросы?
— Да, господин, я не до конца понимаю, кто такие эти Отмеченные.
— Мало кто понимает, — Анаториан снизошел до ответа, рассудив, что Лиций сможет действовать правильнее, если будет знать, с чем имеет дело. — Истиной владеет лишь Зирриаг, для всех прочих же она — тайна. Известно лишь то, что изредка чудовище дарует избранным свое благословение. И чем больше те убивают, тем сильнее становятся. В землях империи подобные уродцы не появлялись уже, пожалуй, добрых две сотни лет. У варваров севера их еще можно встретить. Обычно они становятся вождями, или, по крайней мере, служат им, сдерживаемые чарами колдунов.
— Господин, но каким образом монстр выбирает себе жертв?
— Хочешь знать, в чем заключается избранность?
Горбун кивнул.
— Точно не скажу, но думаю, просто в способности пережить укус этой твари.
— Господин, будут ли у вас какие-нибудь дополнительные пожелания по поводу бунтовщика?
— Спрашиваешь, хочу ли я взять его живым?
— Да.
— Убей его и принеси голову, этого будет достаточно. Мне не интересно, откуда он появился.
— Слушаюсь.
— Хорошо, я больше тебя не задерживаю.
Горбун понял намек и заторопился к выходу. Как только он покинул комнату, император обратился к Цирилену.
— А для тебя у меня найдется другая работа.
— Вы говорите о мальчишке-колдуне?
— Да. Благословенная магия стихий не имеет права находиться в руках жалких варваров. Мы должны разобраться с этим.
— Но мы не знаем, куда он отправился.
— Знаем, — улыбнулся император. — По крайней мере, догадываемся.
— Вы говорите о…
— О восточной кампании.
Цирилен выглядел раздосадованным.
— Что такое, мой верный слуга? Ты все еще возражаешь против нее?
— Да, мой господин. Я не уверен, что мы готовы к подобной войне. Нападение на Атериаду означает войну либо с империей, либо с республикой, а то и с ними обеими сразу. Это опасно.
— Даже когда империей правит полубог? — усмехнулся богоравный. — Сомневаешься в победе?
— Ни на миг, однако, мы можем потерять множество хороших солдат.
— И что? — пожал плечами Анаториан. — Они — пыль под моими ногами. Лишь жизнь достойных имеет значение. А посему, когда Атериада падет, мы разыщем этого парнишку, и ты лично обезглавишь его. Никаких допросов, пленений и прочего. Ни он, ни Отмеченный не нужны мне живыми.
— Ты прав и мудр, о великий, — заученно пробубнил Цирилен. — Повинуюсь тебе.
— Не беспокойся, — улыбнулся Анаториан. Его забавляло, как этот честолюбивый маг печется о благе Фара. Не у каждого хватило бы смелости произнести вслух то, что говорил Цирилен. А тот ведь делал не только это, но еще и убедил ряд легатов в своей правоте! — Я открою один страшный секрет.
— Да?
— Никто не объявит нам войны.
— Но почему, о могучий?
— Потому что их обуяет страх за свои жизни после того, что я явлю этим глупцам.