Быть вместе
Шрифт:
Оставшись без шпилек, волосы Харриет струились вниз по спине во всей своей красоте, и падающие на них солнечные лучи делали их похожими на золото. Когда Харриет по грубо вырубленным ступенькам поднималась на помост, ее волосы упали вперед, но она не могла откинуть их с лица, потому что ее руки были связаны за спиной. Она мотнула головой, стараясь отбросить их, и они превратились в шелковое облако.
Почувствовав, как вожди вокруг него затаили дыхание, Рауль стиснул зубы; Что мог он предложить Лати-ке, соревнуясь с сидевшими рядом мужчинами? У него были только лошади и несколько животных,
Рауль сидел, скрестив ноги, на леопардовой шкуре так непринужденно, словно находился в Хартуме, и, улыбаясь, разговаривал с Латикой. Харриет безуспешно пыталась поймать его взгляд и проглотила рыдание. Она думала, что Рауль остался, чтобы попытаться спасти ее, что он переживает такие же душевные муки, как и она, — оказывается, это была ошибка. Рауль остался, потому что Латика объявил себя его другом, потому что он вряд ли мог бросить ее в присутствии Себастьяна и Марка Лейна, не создав видимости, что старается спасти ей жизнь.
Рауль отвернулся от Латики, и Харриет, быстро отведя взгляд, снова напряженно смотрела прямо перед собой, а ее сердце билось, как птица в клетке. Она любой ценой сохранит чувство собственного достоинства, какие бы публичные унижения ей ни пришлось терпеть. Она будет помнить, кто она такая — она Харриет Латимер, дочь миссионера.
Мускулистый человек с многочисленными браслетами на лодыжках шагнул к Харриет, и она зажмурилась, ощутив запах пота; его руки коснулись ее волос, а потом сильные пальцы, сжав ей подбородок, повернули ее голову слева направо.
Харриет решила, что будет думать о Челтнеме, о своих тетушках, о светлых, омытых дождем рассветах и благоухающих весенних днях.
Она чувствовала себя выставленной напоказ всему миру. Перед ней были вожди со своими свитами и Рауль, позади — сотни других людей, и где-то, если они еще живы, находились Себастьян и Марк Лейн.
Ее тело ощупывали, словно она была кобылой, выставленной на продажу, и Харриет вспомнила, как рабов в Хартуме заставляли ходить и бегать в угоду их возможным владельцам. Она стояла неподвижно, закрыв глаза и мысленно переносясь далеко от своего страдающего тела, которое обсуждали, трогали, за которое торговались, — Харриет вспоминала отца, его доброту и нежность, его любовь к ней.
Опять забили барабаны, голоса стали громче от возбуждения и возмущения. Вокруг жужжали мухи, беспощадное солнце палило ее непокрытую голову, Харриет потеряла счет часам, проведенным без воды, во рту у нее пересохло, губы запеклись, и ей пришлось собрать все силы, чтобы остаться стоять на ногах. Услышав голос Рауля, низкий, громкий и вполне самоуверенный, Харриет открыла глаза. Она знала, что вот-вот потеряет сознание, а когда снова придет в себя, будет принадлежать одному из вождей с бесстрастными лицами, стоявших всего в шаге от нее. Она надеялась, что Рауль, Себастьян и Марк Лейн будут спасены и продолжат экспедицию. Она никогда больше не увидит Рауля. Он ее бросил, будучи свидетелем
Харриет трудно было сосредоточиться. Цвета скользили и расплывались, ей показалось, что зеленый, как трава, помост заполнен предметами, которых там прежде не было, предметами, которые были ей знакомы. Харриет пошатнулась, зажмурилась и снова открыла глаза. На помосте были секстанты и хронометры, подзорные трубы и бусы. Вождь Латика рылся в ящиках, которые она не так давно видела в лагере, а Рауль объяснял ему, как пользоваться подзорной трубой, и вождь восторженно кудахтал.
Почему Рауль не смотрит на нее? Почему не проявляет интереса к ней? Там ли он вообще, или она попала в какой-то нереальный мир? Харриет отрешенно посмотрела вокруг. Позади нее толпа расступилась, чтобы лошадей Рауля, Себастьяна и Марка Лейна провели парадом перед Латикой.
Собравшиеся вокруг Латики другие вожди перешептывались и недоброжелательно смотрели на Рауля. А Рауль, подойдя к краю церемониального помоста, окликнул по имени Марка Лейна. Сквозь туман Харриет разглядела застывшее лицо Марка и увидела, как он достал ружье из-под седельной сумки Рауля и бросил его товарищу. Когда Рауль, легко поймав оружие, повернулся к вождю, мгновенно воцарилась тишина, и все воины, сжав копья, направили их в сторону Рауля, а он, пожав плечами, улыбнулся и подошел к Латике.
Обратившись к вождю, Рауль протянул ему блестящее ружье, и Латика немного расслабился.
Стоявший в толпе Марк Лейн закрыл глаза. Он забыл о ружье и понимал, что Рауль тоже не вспоминал о нем, пока не увидел его в поклаже, когда лошадей проводили перед вождем. Бросая ружье Раулю, Марк был уверен, что в тот же момент будет мертв. Всю ночь отобранные у них пистолеты использовались с детским восторгом, а теперь Рауль отдавал Латике единственное оставшееся у них оружие, и Марк подумал, уж не лишили ли Рауля рассудка события последних двадцати четырех часов.
Рауль продолжал говорить, а Латика, ухмыльнувшись и крепко схватив ружье, слушал его с недоверием, а потом вызвал из толпы воина, который беззаботно играл пистолетом Себастьяна.
Рауль стал перед ним, широко расставив ноги и скрестив руки на широкой груди. Воин поднял пистолет и нажал на курок. Вскрикнув, Харриет упала на колени; Марк Лейн, застонав, закрыл глаза; Себастьян воззвал к Господу, понимая, что со смертью Рауля они все будут обречены.
Рауль молча поблагодарил Господа за то, что не ошибся в своих расчетах, и протянул руку за пистолетом. Латика, нахмурившись, вскочил на ноги. Принесли два других пистолета.
Харриет неподвижно лежала на траве. Она думала, что Рауль убит, но он стоял перед ней и разговаривал с Латикой. Глаза вождя были внимательными и проницательными. Он поднял ружье и, по жесту Рауля направив его в воздух, выстрелил. Воины бурно возликовали, Латика просиял и, подняв ружье, снова спустил курок — ничего не произошло. Латика нахмурился, и тогда Рауль показал ему, как перезаряжать ружье. Ружейные пули не подойдут к пистолетам, только оружие вождя сможет подавать громоподобный голос и сбивать птиц в воздухе. Латика пришел в восторг, вожди и их предложения скота и жен были отвергнуты.