Бытие
Шрифт:
Вероятно, его можно было увидеть даже снаружи зонда, если посмотреть.
«Должно быть, оно появилось в самой глубине, – думал Хэмиш. – И поднимается с той минуты, как мы произнесли ключевое слово. Ключ… слово. Невероятно глупый шифр! Я бы ни за что не использовал такой в романе».
Не в силах пошевелиться, Хэмиш видел, как свечение становится еще ярче, поворачивает… и опускается прямо на «корму» корабля, бросая яркий свет за преграду, пульсируя в сложном ритме на фоне коричневого ящика…
…который…
медленно
открывался.
95
Отражения
Коричневый
– Пошли! – крикнула Лейси. – Поднимемся, чтобы лучше видеть!
Она сошла с равнины и зашагала вверх; поднимаясь, она становилась прозрачной и продолжала расти. Остальные последовали за ней. Хэмиш, которому помогал Особо Мудрый, пытался догнать их, с трудом овладевая необычным умением менять рост и масштаб, борясь с увеличившимся весом и сопротивлением.
Оглянувшись, он увидел равнину, где они только что стояли; созданные их сознанием инструменты казались игрушечными и уже начали растворяться.
– Хэмиш, друг мой, сосредоточьтесь на том, что впереди, – настаивал Ом. – Устремите мысль вверх и вперед. Думайте масштабно.
Остальные ушли вперед. Хэмиш догонял их, глядя на их гигантские лодыжки. Но он всегда быстро учился и потому, живо увеличив свой рост и пропорции, догнал вначале Эмили, потом чужака-выдру, потом Сингха и Птицуженщину, которая, увеличиваясь, становилась более человекоподобной – ее великолепные радужные перья начали сплавляться. Профессор Нузон по-прежнему шагал впереди. Он был по-прежнему огромен, шел быстро, возглавляя их группу.
Туман разорвался, поредел, показались звезды, резкие и яркие на фоне большого барьера-потолка.
Ом прав. Вместе с другими это делать легче.
Но группа пришла сюда не ради звезд. Все собрались там, где «корма» цилиндра сильнее всего закруглялась, открывая лучший вид на грузовой ящик. А тот продолжал раскрываться.
Ящик не просто открывался: его коричневые бока разворачивались, метр за метром выдавая веревочные полосы. Пять таких кабелей удерживали пять различных предметов, высыпавшихся из контейнера; каждый из них тащил за кораблем собственный буксирный трос.
– Вон там! – показала Эмили. – Вижу! Солнце!
Действительно, когда из боков ящика вышли уже сотни метров кабеля, стала видна большая звезда, с виду ярче всех прочих. Она была гораздо крупнее и ближе к ним, чем должна была на этом этапе экспедиции. А где-то в ее свечении затерялась крошечная сине-зеленая искорка. Родная планета.
У них на глазах все пять блоков разделились пополам, потом опять пополам, и каждый новый фрагмент удерживался канатом. Канаты делались все тоньше, и вскоре за кораблем тянулись пять длинных цепей из длинной узловатой нити каждая. Благодаря то ли увеличению, то ли рефракции Хэмиш видел, что теперь
– Что бы это ни было, на оружие оно не похоже, – сказал Нузон. Он по-прежнему был в твидовом пиджаке и походил на университетского профессора и говорил почти без акцента – таким он бывал в Калтехе, когда работал простым помощником преподавателя.
Лейси поделилась наблюдением:
– Смотрите, одна нить тянется сразу за нами, зато остальные разошлись в стороны, они вверху, внизу, справа и слева. Должно быть, используется электромагнитный заряд…
А вот еще… Нити разветвились. Каждая разделилась на несколько цепей. Их… сотня! И у каждой на конце два узелка, один за другим. Мне кажется, это антенны… какой-то детектор… он должен покрыть как можно большее пространство за нами.
Хэмиш все еще не мог привыкнуть к тому, как необычно все воспринимается здесь, на границе с реальной Вселенной, где изнутри можно ощутить ограничения, обусловленные изогнутой поверхностью. Теперь зонд не был внутри огромным и просторным, а, напротив, казался тесным и замкнутым. А его тело – когда Хэмиш приближался к барьеру – начинало казаться искривленным. Раздутым и округлившимся. Словно его распирало изнутри.
– Лейси, вы привыкли на все смотреть как в телескоп, – с улыбкой заметил Джовиндра Сингх. – Вполне возможно, что это…
Биофизик-сикх внезапно замолчал, и все посмотрели на комки, подвешенные на нитях; эти комки начали раскрываться, как очень широкие цветы со множеством лепестков, и все отвернули свои вогнутые венчики прочь от Солнца.
– Ну ладно, – согласился Сингх, – очень похоже на какое-то детекторное устройство. Но оно нацелено вперед относительно нас. Разве нам уже не интересно, что происходит позади, на Земле? Выжила ли цивилизация? Используется ли еще большой лазер?
М’м пор’лок заметил:
– Этот прибор никогда не предназначался для таких целей – исследования места нашего происхождения. Вероятно, его приходилось использовать для достижения цели, чтобы смотреть вперед, на нужную нам систему. Помочь рассчитать идеальную траекторию, оптимизировать посадку на выбранную планету.
Посланец Осторожности возразил:
– Приближаясь к цели, наши корабли всегда разворачиваются и снижаются кормой вперед, а парус использует солнечный свет для торможения. Поэтому зеркала должны смотреть…
Хэмиш перебил:
– Вы что, забыли? Ни одно из этих зеркал-цветов ничего не увидит впереди нашего корабля. Кое-что загораживает им обзор!
Он указал на нос кристаллического корабля, и Птицаженщина пропищала, на этот раз по-английски:
– Парус! Парус! Световой парус!
Он покрывал треть неба, искажая звездную картину отражениями и ничего не давая увидеть впереди.
– Но… тогда… если на их пути парус… – размышляла Лейси, глядя на границу гигантской отражающей поверхности. – На что тогда смотрят эти маленькие зеркала?..