Бытие
Шрифт:
Проверяя эту свою гипотезу, она сказала:
– Может, мне все-таки стоит прилететь? Для поисков я наняла самых опытных людей. Если останусь, буду путаться у них под ногами или сгнию в этой проклятой сырости. А там, у вас, отвлекусь, немного успокоюсь…
Задержка была совсем невелика, и поэтому Хелен Дюпон-Вонессен перебила:
«Точно так мы и подумали, дорогая. Отвлечься – вот что вам нужно. Поэтому у нас есть для вас задание. Оно гораздо больше соответствует вашему интеллекту, чем общение со скучными гномами-триллионерами. – Хелен улыбнулась своей обезоруживающей шутке. – К
Лейси почувствовала, что ее мысли уходят от той ледяной точки, где она держала тоску по пропавшему сыну. Это помогло ей задуматься о другом и холодно проанализировать истинный смысл слов Хелен.
«Она даже не предлагает мне отправить на встречу в Швейцарии суррогат или представителя. Хочет полностью устранить меня из этого дела».
– Да? И что это за задание? – спросила Лейси.
«Представлять первое сословие, или по крайней мере нашу его часть, на пресс-конференции по поводу Артефакта в Вашингтоне. В конце концов, Лейси, разве это не в твоих интересах? Вот неожиданная кульминация всего, о чем ты мечтала, контакт с внеземной жизнью! Кто из представителей нашего класса лучше готов понять суть дела и его последствия?»
Лейси едва сдержала раздражение. Хелен предлагает ей работу ученого… как какому-то высоколобому наемному сотруднику из пятого сословия.
Конечно, предложение соблазнительное.
Хелен меня знает. Мне очень хочется увидеть этого знаменитого посланца из космоса.
Но дело в другом. У ее коллег-аристократов достаточно первоклассных ученых, работающих по этой теме, – либо на самой конференции в Вашингтоне, либо тех, кто внимательно наблюдает за поступающими данными, выдает резюме и советы прессе о последствиях полученного Послания-в-бутылке. О последствиях для всей планеты. Для шаткого, непрочного общественного договора. И для тех, кто сидит на вершине этой шаткой социальной пирамиды.
«Они уже приняли решение, – поняла Лейси, по-своему истолковывая напряжение в словах собеседницы и настороженное выражение ее лица. – Новость о контакте с межзвездной цивилизацией, должно быть, сильно их поразила, заставив ведущие семейства прийти к согласию. Они расстроены и охвачены паникой не меньше, чем одурманенные демонстранты в сотнях городов, призывающие к уничтожению Объекта Ливингстона».
Но триллионеры не участвуют в демонстрациях. У товарищей Лейси есть другие способы действий.
«Они решили присоединиться к Тенскватавате, к Пророку, – поняла она. – И к его Движению отречения».
Конечно, она понимала, что это означает. Новый подъем антиинтеллектуализма, подогреваемый политиками-популистами и СМИ – по крайней мере той их частью, которую контролируют две тысячи самых влиятельных семейств. Древнейшая разновидность игры: запугать массы «чужаками», – а кто лучше подходит на эту роль, чем пришельцы из космоса? Хорошенько запугать толпу, и та послушно пойдет за элитой, клянясь в преданности людям, восседающим на спинах лошадей. Или стоящим на палубах яхт. Наделяя их властью.
Лейси не возражала против этой части плана: еще до того как встретилась с Джейсоном, родители и учителя объяснили
Эта кампания в СМИ уходит корнями в далекое прошлое. Прикормленные придворные мудрецы, от Конфуция и Платона до Макиавелли, от Лени Рифеншталь до Ханы Нити, все предостерегают от власти толпы, все учат необходимости благородного авторитаризма. В своей первой и единственной книге – распространяемой только внутри клайда – Джейсон приводил убедительные доводы в пользу newbless oblige…
…хотя Лейси иногда продолжали одолевать сомнения. Находило бы ее сословие эту точку зрения столь привлекательной, если бы само не входило в высшую касту? Платоновскую верхнюю корку?
О, безусловно, всеми людьми и всей планетой лучше будет руководить единая аристократия, чем разделенные на враждующие фракции десять миллиардов вспыльчивых, легко пугающихся «граждан» с ядерным и биологическим оружием. Просвещение нравится ей не из-за народного правления. Демократия – лишь неудачное и потенциально опасное следствие того единственного, что она по-настоящему ценит.
Члены клайда считают, что смогут использовать Тенскватаву как средство удержания власти. Но эта новая волна популистского консерватизма – Движение отречения – не подсознательный рефлекс, как в первые годы столетия. Не приступ деревенской религиозности, которую легко возбуждают марионетки плутократов. Не в этот раз. Последователей Пророка не устроит следование их делу лишь на словах. Теперь нет.
Хотя прошло всего несколько секунд, Хелен явно нервничала из-за задумчивого молчания Лейси.
«Сделаешь это для нас? Конечно, мы снабдим тебя необходимыми средствами и штатом».
– Конечно. И в том числе…
«Э-э… Любая лингвистическая поддержка и все специалисты, какие тебе понадобятся».
– А инструменты моделирования? Для анализа социальных последствий?
«Абсолютно все, лучшие из имеющегося».
«Правда? – Лейси сумела не выгнуть скептически брови. – Новейшие версии, которыми пользуетесь сами?»
Любой человек за пределами клайда – то есть 99,9996 процента человечества (почти точно) – назвал бы Лейси частью «внутреннего круга». Дело не только в богатстве и способности приобрести влияние. Имеет значение и семья. Особенно когда поколение сделавших самостоятельно себя русских, китайских и американских олигархов ушло, оставив управлять нажитыми состояниями рожденных и выросших в роскоши потомков, и когда восстановился прежний порядок наследственной преемственности. И тем не менее Лейси знала: даже несмотря на ее брак с Джейсоном и на то, что ее родители помогли отсрочить Большой Договор, эти связи не гарантируют истинной власти. Даже знание всей подоплеки не гарантирует.