Бывшая Ленина
Шрифт:
– Давай, побольше только, – разрешил Даниил и стал протискиваться на волю.
Девчонка тощим бедром пихнула ряд тележек обратно и громко позвала:
– Леша-а, быстро сюда, пожалуйста!
Даниил посмотрел на преградившую проход тележку и сильно толкнул ее, процедив:
– Дура, что ли?
Тележки клацнули решетчатыми бортами в десяти сантиметрах от девушки. Она отшатнулась, роняя картонки, и крикнула громче:
– Леша, быстрей!
Пузатый охранник уже пер от входа, едва не сшибая стеллажи.
Даниил поймал себя на паре трусливых мыслей, разозлился и перехватил бутылку, как гранату.
Сбоку
– Даниил Юрьевич, вы же лично постановление готовили про то, что нельзя водку отпускать и так далее после двадцати двух.
Даниил злобно зыркнул, вздохнул, аккуратно поставил бутылку на стеллаж и сказал:
– Добрый вечер, Оксана Викторовна.
Глава вторая
Ветер был сильным, хоть и не очень свежим – спасибо Новжизневскому полигону, – но с облаками не справился. Звезд так и не было видно. Оксана поежилась и сказала:
– У меня дома бутылка, кажется, есть, выдам легко.
Митрофанов обозначил пальцами, будто отмахивается.
– Да все равно никто не пьет, а дом – вон он, – пояснила Оксана.
– Да у меня самого дома полно, никто не пьет, и дом вон, – помолчав, ответил Митрофанов. Голос у него был сипловат, но не с похмелья и даже не со сна. На самом деле не было похоже, что он пил последнее время. Или вообще. Впрочем, Оксана не была особенным специалистом в этом вопросе, бог миловал. Оксана вспомнила, что Митрофанов и восьмимартовские поздравления профилонил, хотя деньги сдавал, Оксане бы сказали, если бы не. Скинулся и воздержался, ишь ты какой.
Митрофанов стоял неподвижно, разглядывая то ли кончики туфель Оксаны, то ли колени. И то и другое было ничего себе и повода стесняться не давало, но Оксане стало слегка неуютно. Не с таким выражением лица ее обычно рассматривали, детально и целокупно. Тем более посреди ночи.
Что-то с Митрофановым было не так. Последние недели Оксана едва ли не ночевала в Желтом доме – мэрия оправдывала прозвище, истово клокоча, дурдом как есть. В конторе Оксана почти не появлялась и по пустякам просила не беспокоить. Она смутно припомнила, что Савельева что-то обсуждала с главбухом, сочувственно поглядывая на привычно сгорбившегося над бумагами Митрофанова. Но Оксане никто ни о чем не докладывал – значит, ее внимания вопрос не стоил. В любом случае, душевное состояние, моральный облик и личная жизнь сотрудников за пределами офиса нормальное начальство трогать не должны.
Оксана снова поежилась, покосилась на охранника, увлеченно исполнявшего роль грозного стража ворот, к которому только подойди, у-у, – и предложила.
– Давайте мы вас проводим, все равно по пути, почти.
– Еще не хватало, – буркнул Митрофанов, спохватился и добавил: – Спасибо, Оксана Викторовна. Я это… Нормально уже. До свидания.
Он неловко кивнул и пошел – в ту сторону, в которую указывал на «дом вон».
– В понедельник, если плохо себя чувствуете, дома посидите, – сказала Оксана вслед и тут же пожалела об этом. Сроки душили, а перед праздниками правовой департамент сбросил на оценку новую кучу проектов по наружке и нестационарным торговым точкам.
Митрофанов, не останавливаясь, помотал головой и повторил:
– Нормально уже, спасибо.
Ну нормально так нормально, подумала Оксана, проследила, чтобы Митрофанов не нырнул под редкую машину на перекрестке, и вернулась в магазин мимо невыразимо
Тимофея искать особо не пришлось – само собой, он, задравши очки на лоб, залип в телефончик возле йогуртов, где Оксана его и оставила пятнадцать минут назад.
– Все взял? – спросила Оксана, спокойно изучая пустую тележку.
– Ага, почти, – сказал Тимофей, не отрываясь от экрана. – Гля, чего эта тэпэ опять выложила.
Оксана, как всегда, ответила: «Видела уже» – так было проще, – и сама принялась загружать тележку. Тимофей, тоже как всегда, зашевелился через полминуты: поймал неуютность, убрал телефон, попыхтел рядом и ушел собирать зелень. Все равно не ту возьмет, рукколы нахватает вместо укропа. Зато при деле мужчина.
Ночные закупки – особое искусство. Нельзя брать помногу и готовое к употреблению: употребить захочется немедленно, а есть после двух ночи гораздо некошерней, чем после шести вечера. А мало брать просто глупо: кой смысл красть у себя кусок ночи, чтобы на следующую ночь снова в магазин бежать? Ночи – они не для этого.
Осталось понять, для чего. С Тимофеем понять не выходило.
Мало с кем выходило. Конечно, первые недели при очередном мол-челе были насыщенными и на износ, но затем все неизбежно устаканивалось: ужин, сериал под вино – и в кровать попом кверху. Зачем только Марка к маме на выходные отправляла, мог спокойно и без ущерба для детской психики соседствовать на своем диванчике.
То есть был, конечно, Рустик – веселый, неутомимый и гиперактивный. Потому что чересчур молодой, незаезженный еще. Но он затрахал во всех смыслах.
Иногда Оксана вспоминала Рустика с умилением, иногда – с легкой тоской, но в основном – с раздражением. Должен же даже мол-мол-мол-чел понимать, когда нужно, когда можно, а когда пора уже успокоиться. Спать хочется, на работу с ранья, а он опять «давай-давай». Точно соревнуется или доказывает что-то кому-то.
Тимофей, слава богу, с самого начала никому ничего не доказывал. С ним было просто и легко, иногда комфортно. Он даже бесил комфортно, обозначая для себя и остальных мягкие границы, которые никак невозможно перескочить и о которые невозможно расшибиться. Поорут друг на друга, подуются, Тимофей уйдет, скомкав бороду, Оксана всплакнет по былому и несбывшемуся, а через пару часов он прибежит с вином и креветками, она согласится отдать вечер «Нетфликсу», лишь иногда, вопреки свежей традиции диванолюбивого американского народа, перетекающему в секс, тихий и уютный, – взрослые же люди. И снова мир, покой и местами комфорт до конца выходных. Идеальный бойфренд на уик-энд.
Сегодня нетфликснуть не получилось ни в каком смысле. Оксана не возражала бы против любого, но Тимофей на полдороге опять сгинул в телефоне, а едва ступив на порог и поспешно скинув «ньюбалансы», плюхнулся в кресло-мешок и не вставал оттуда минут сорок. Он явно забыл о грандиозных планах непременно посвятить всю ночь и полвоскресенья просмотру чего-то там остро необходимого всякому современному человеку. Общался с кем-то более насущным или опять ковырял эпизоды для своих «мэш-инок».
Оксана разобрала пакеты, приготовила легкий ужин на двоих, накрыла, два раза позвала, а на третий Тимофей заткнулся наушниками. Оксана кивнула, поела, попила воды, убрала свою тарелку в посудомойку, а Тимофееву – в холодильник – и через ванную пошла спать.