Бывшие. Хочу тебя себе
Шрифт:
У меня внутри всё переворачивается, ноги моментально превращаются в желе. Голову застилает туман. Густой и ядовитый.
– К твоей неудаче ещё и умнее, - как бы я на него ни реагировала, гордость у меня есть. И её хватит, чтобы его отшить. – Так что катись к чёрту, Адаров.
– Ах, так? – вкрадчиво спрашивает он, приближаясь своими губами к моим.
О нет. Только не эта нота в его голосе, только не такой взгляд…
Его руки требовательно обхватывают талию, он тянет меня на себя.
Лицом к лицу, губами к губам. Чувствую, как его учащённое дыхание колышет прядь моих волос у лица. И то, как сильно и в унисон бьются наши сердца.
Его – холодное и беспощадное, моё – израненное и едва зажившее после предательства.
Этот поцелуй будет моим крахом и его очередной победой. Он привык завоёвывать. Брать, что захочет. И покупать.
Со мной у него ничего не выйдет!
В последнюю секунду уворачиваюсь от его жаркого поцелуя, выставляю перед собой ладони, жёстко отталкивая его, и задаю риторический вопрос:
– Жена против не будет?
Адаров смотрит на меня, не моргая, и всё ещё давит своей внутренней силой.
Ни на сантиметр не сдвинулся. Наглый.
– Тебе не нужно о ней переживать, - только и отвечает.
И своей горячей ладонью касается моего бедра. Поглаживает.
– Я переживаю за каждую жену, муж которой гуляет. Это называется солидарность. А теперь убери от меня свои руки!
– чеканю, вложив в голос всю ненависть.
Мои слова для него пустой звук. Рукой он перемещается с бедра на попу и откровенно сжимает, при этом издавая что-то вроде гортанного рыка, полного удовольствия.
Я на грани. Хочется влепить ему такую затрещину, чтобы отвалил.
Но семь лет без секса сыграли со мной злую шутку. Прикосновения Адарова меня возбуждают. Причём сильно. Во рту моментально пересыхает. Я уже и забыла, что такое хотеть секса. Хотеть мужчину и видеть в нём самца. А не просто друга или хорошего парня, к которому ноль влечения.
– В каждом уголке ресторана есть камеры, - перехватываю его запястье, не давая больше себя лапать. Он так и смотрит на меня сверху вниз, словно лев на лань. – Я напишу на тебя заявление, а в качестве доказательства приложу записи с камер наблюдения.
– Напугала, - край его губ дёргается в надменной ухмылке. – Ты острая на язык, Нэлли. И гордая. Мужчины такое любят.
– Не заговаривай мне зубы!
– Ты спросила у меня про жену, но ничего не упомянула про своего мужа, или хотя бы ухажёра.
Не спрашивает, а утверждает Адаров. На моё секундное молчание он реагирует коротким удовлетворённым кивком.
– Ты снова будешь моей, - безапелляционно заявляет он.
– Через мой труп! – толкаю его в грудь со всей дури, а он и
Толкаю его, пытаюсь ударить локтем. Даже мечусь коленкой в пах! Всё тщетно…
Моя борьба с мужчиной в два раза больше меня, и на целую голову выше, заканчивается тем, что он фиксирует мои руки над головой. Да так высоко, что мне приходится встать на носочки.
– Подпустишь. Никуда не денешься. Мы будем трахаться как в старые добрые времена, - горячо шепчет он, губами задевая чувствительную кожу на моей шее.
– Тебе же нравилось, Нэлли, я помню. Каждый раз, когда ты кончала в моих объятиях, я блядь, запоминал это, как личную победу. И хочу ещё.
– Ненормальный… - мотаю головой, чтобы стряхнуть с себя его пошлые слова.
– Ты так отчаянно сопротивляешься. Почему? – с нажимом требует он и коленом раздвигает мои ноги.
– Даже не знаю, с какой причины и начать! – шиплю ему в лицо.
– С любой. Проведём работу с возражениями.
– Не хочу тебя. Не нравишься больше, - ох, как же быстро поменялся его взгляд. Я задела его за живое. Прекрасно! – И любовник ты на троечку!
– Лжёшь, - его губы становятся жёсткой линией, глаза сужаются.
Конечно, я лгу, но чем он это докажет? Во мне столько злости, что, если бы я говорила всё это в суде присяжных – мне бы точно поверили. Настал мой шанс отомстить, утереть Адарову нос. И я воспользуюсь им по полной.
– И те оргазмы, которые ты запоминал… я имитировала. Каждый раз. Так что не такой уж ты и гигант в постели.
Смотрю на него, а сердце бьётся до того сильно, что сбивается дыхание.
Адаров сканирует меня взглядом, и… начинает смеяться. По-мужски, сдержанно, сверкая белоснежной улыбкой.
У меня внутри всё опускается. Я хотела сделать ему больно, а не насмешить и тем самым опозорится.
– Знаешь, так даже интереснее. Тогда мы поступим следующим образом. Ты будешь умолять меня тебя отыметь. Извинишься за оскорбления. И только после этого мы…
– Никогда!
– … потрахаемся, - заканчивает своё предложение он. – Твоё "никогда" свершится ещё до конца этой недели. Поняла?
Он отпускает меня. Отходит на полшага. Снова окидывает оценивающим взглядом… и небрежно, совершенно не стесняясь поправляет ширинку.
Отворачиваюсь, не желая видеть очертания его возбуждённого члена через ткань брюк.
– Твой рабочий день окончен. Собирайся, я отвезу тебя домой.
– Нет!
– отшатываюсь от него и направляюсь в сторону гардероба. – Тебе нужно убраться из ресторана прямо сейчас, - бросаю через плечо.
– И никогда больше ко мне не приближайся, понял?!
– Или что? – почти лениво парирует он, демонстрируя, что мне нечего ему противопоставить.