Бывшие. Вернуть любовь

Мель Кара

– Все, да не все, – подначивает Саня.

Бросаю в сторону Хмельницкого предупреждающий взгляд.

Санек, конечно, тот еще фрукт. Он любого выведет из себя, но отстоит правду и сегодняшний консилиум собрался именно по его инициативе.

Они с Кириллом во мнениях разошлись.

– Может быть два месяца назад так и было, а сейчас снова нет, – убеждаю Игнатова.

Пусть он заведующий отделения в федеральном центре, но помимо этого статуса Кир еще отличный врач и должен понимать, что вполне мог

пропустить свищ. Человеческий фактор, такое бывает.

Все мы не идеальны, как ни крути.

Иногда и самым лучшим из нас требуется помощь, ведь не даром говорят, что у каждого врача свой список спасенных и свое кладбище. Только вот чем врач сильнее, тем список спасенных длиннее.

Только вот далеко не все и не всегда зависит от врача.

– Кир, а ведь Слава прав, – подключается Скворцов.

Никита самый молодой из всех нас, но его имя уже на слуху. Ник шикарнейший нейрохирург, он со своими пациентами творит самые настоящие чудеса, иначе не скажешь.

– Слушай, – произносит задумчиво и перелистывает страницы выписных эпикризов, смотрит на даты. – Понимаю, что мой вопрос прозвучит некорректно, но я все-таки должен его задать.

– Говори уже, – отмахивается Кир.

– Ты не мог случайно повредить трахею? – уточняет. И тут же ловит на себе убийственный взгляд.

Но Ник упрямо смотрит на Игнатова и не тушуется, не отступает. Продолжает стоять на своем.

– Случайно, – еще раз повторяет и делает особый акцент на этом слове. – Все мы люди и от ошибок никто не застрахован.

– Надеюсь, ты прикалываешься сейчас, – недобро щурится Кирюха.

Опасненько… Есть вещи, которые лучше вслух не произносить.

– Кирюх, бракованного тросика не могло быть? – разряжая накаляющуюся обстановку в кабинете к разговору подключается Димка Ланской.

Он еще недавно работал в моей клинике, а теперь перешел к парням. Мне, конечно, его не хватает, но мы вырастили с ним достойную смену. Ник, Пашка и Марк многого стоят.

Они еще покажут себя.

– Сам знаешь, бывают такие партии, – продолжает развивать тему. – Заводской брак, подделка. Да мало ли что могло привести к повреждению!

– Исключено, – тут же отметает предложенные Димой варианты Серега Карпов. Он реаниматолог и ему явно виднее. – Поверь, если б в партии был брак, мы с Саней точно знали. Сам знаешь, такого пациента после обследования только прямиком к нам и отвозить.

О, да… Таких анестезиологов-реаниматологов, как Карпов и Хмельницкий днем с огнем не сыщешь. Мне порой кажется, что они с пеленок знали как людей спасать.

– Ну да, – кивая головой соглашается Саня. – Серега прав, брак отметаем. Здесь что-то другое, – произносит задумчиво. – Кир не мог повредить трахею. Думаем ребята.

– Тогда только образование нового свища, – соглашается со мной Никита и миролюбиво разводит руки

в разные стороны. Пожимает плечами. – Другие вариков нет.

– Я делал ревизию, – жестко заявляет Игнатов. Он упрямо стоит на своем, не сдвинешь с места.

Вот и как его переубедить?

– Кир, ты ведь мог его пропустить, – добавляю спокойно, пытаясь понять, как такое в принципе могло выйти. – Сам знаешь, человеческий организм непредсказуем, а свищ-то крохотный, ребенок растет, пищевод и трахея тоже, вот и получается, что свищ увеличился.

Крайне редко, но такое бывает. Я лично с подобным не сталкивался, но как-то пару лет назад присутствовал на научной конференции и слушал доклад по заболеваниям трахеи. И про трахиопищеводные свищи в том числе.

– Нужно делать бронхоскопию, – безоговорочным тоном заявляет Скворцов.

– За эти два месяца у ребёнка было две пневмонии и три бронхита, – продолжая отстаивать свою точку зрения открываю историю болезни и показываю пальцем на прикрепленные выписки из инфекционного отделения соседней больницы. Там диагнозов хоть отбавляй.

– При каждой госпитализации были высеяны вирусы, – не уступает мне Миша Майоров. – Заметь, при каждой, – кивает на выписные эпикризы.

– Бокавирус? Риновирус? Парагрипп? – перечисляя обнаруженные у ребенка возбудители не скрываю своего скептического настроя. – Вы смеётесь? – изумленно смотрю на друзей.

Нет, конечно, отрицать трахиопищеводный свищ и сваливать всё на инфекцию куда проще, чем дать ребёнку очередной наркоз, провести ревизию трахеи и пищевода, а после этого готовить к очередной операции. Только вот никакого иного способа подтвердить или опровергнуть догадку у нас нет.

Достаточно сделать бронхоскопию и сразу станет понятно кто прав, а кто ошибался.

И почему-то я просто уверен, что ошибочное мнение у Майорова и Игнатова. Не у меня.

– А я вам говорил, что инфекционистам верить нельзя, – с ехидной ухмылкой заявляет Марк Гнатюк. Он как всегда в своем репертуаре, наш извечный приколист. – Нужно смотреть на клинику, – показывает жестом на историю болезни. – Она у тебя как никогда чёткая. Признаки смотри, а не чужие эпикризы считай!

– Это будет двадцатый наркоз у шестимесячной крохи, – Кир обречённо хватается за голову.

Он не меньше моего знает, чем это чревато. Только вот иного выхода нет.

Без наркоза невозможно провести обследование и выявить реальную причину. Нельзя провести операцию и иссечь свищ.

– Я буду с тобой, – отзывается Хмельницкий. – Дам самый лайтовый наркоз, – заверяет.

Прыскаю со смеху. Ну-ну.

Только ленивый не знает, что если хочешь избежать проблем и провести операцию без форс-мажора,то ни в коем случае нельзя идти в паре с Хмельницким.

Там, где Саня, всегда завал.