Бывшие. Я тебя не отпускал

Келлер Николь

Но в данный момент я и сама на это неспособна. Все, чего я хочу, – чтобы Паша не останавливался.

Влажный язык приоткрывает губы, скользит внутрь. Задевает мой, заставляя прижиматься теснее, не оставляя и миллиметра зазора. Привстаю на носочки, и с жаром отвечаю. Как много лет назад, когда мы были безумно счастливы…

Паша немного сбавляет обороты. Теперь он ласкает меня медленно, нежно. Втягивая сначала одну губу, потом другую. Наслаждается каждым моментом.

– Уверена, куколка? – жарко шепчет, быстро зацеловывая скулы, шею,

ключицы.

От его ласкового обращения я падаю с небес на землю. Вспоминаю, что это же Паша Бойцов – моя сумасшедшая ненормальная любовь и тот, кто безжалостно сломал меня.

С силой отстраняюсь. Часто моргаю, в первые секунды не сразу понимая, где нахожусь. Реальность обрушивается на меня быстро и безжалостно.

Что. Это. Было?! Я, что, и правда целовалась с Пашей Бойцовым?! Я точно сумасшедшая. Если раньше я сомневалась, то теперь просто уверена.

– Пошел к черту…

Но вместо того, чтобы последовать моему совету и оставить меня в покое, Паша нежно обнимает мое лицо ладонями, соединяет наши лбы.

– Давай начнем все сначала? – хрипит, обводя пальцами контур моих губ.

Криво усмехаюсь, вновь отталкивая мужчину от себя. Чтобы не понял, как колотится мое сердце.

– Извини, я больше не наивная дурочка, – складываю руки на груди, чтобы скрыть волнение. – И правда, зачем ты на самом деле приехал?

– Если скажу, что ради тебя? Не смог ни на день забыть, выкинуть из головы. Слишком много после себя оставила.

Качаю головой, запрокидывая лицо к потолку.

– Поздно, Паш. Очень поздно. Я когда-то ждала тебя, – выходит с болью, с надрывом. – Но потом начала жить заново. И больше ничего и никого не жду.

Глава 3

Паша

Ее фраза, в которую неожиданно заложено столько боли, полосует по живому. Просто нахрен в труху молотит все внутри.

Но я не сдамся. Хрена с два. Не в этот раз.

– Какого хрена ты ушла тогда? – с разбегу прыгаю с моста в обрыв.

Тина дает себе буквально минуту слабости.

Она склоняет голову, смотрит строго на носы своих балеток. Это новое открытие меня тоже царапает – моя Тина обожала шпильки. А я обожал их на ее стройных ногах. Особенно в моей постели. Мне нахрен сносило тормоза, когда на ней были черные лакированные шпильки и ничего больше.

А уже в следующую секунду вскидывает голову и, как ушат ледяной воды, выливает на меня презрение вперемешку с отстраненностью.

– Ты не находишь, что немного опоздал с этим вопросом? Лет так на шесть?

Делаю шаг вперед, а Тина шарахается от меня. Это режет. Ломает изнутри.

Раньше она неслась мне навстречу и запрыгивала на руки. Обвивала стройными ножками талию и набрасывалась с поцелуями. Порой это сходило за прелюдию.

А сейчас…

Она как будто боится. Боится и ненавидит.

Вот только в душе не чаю, за что! Я не сделал ничего такого, чтобы настолько провиниться.

И это

бесит.

– Я искал, – рявкаю отрывисто, начиная закипать. – Весь город перевернул, пробивал, но ни черта! Сначала обзванивал больницы, отделы полиции. Потом…, – сглатываю, вспоминая, через что мне пришлось пройти. Стискиваю зубы и продолжаю: – Потом морги. Два раза ездил на опознание. Потом переключился на область. Ты пропала, как сквозь землю провалилась. Без предупреждения, записки или смс. А потом появилась. В качестве девушки моего друга. С ненавистью в глазах. Как будто я накосячил так, что мне до конца жизни не отмыться. Но раз уж ты меня обвиняешь, то мне, блт, хотелось бы знать, в чем! Поэтому возвращаемся к тому, с чего начали: что случилось шесть лет назад, Тина?

Моя упрямица поджимает губы. Стискивает ладони до хруста суставов. Если бы я не знал ее, подумал бы, что она силится не разреветься.

Моя.

Да, по прошествии стольких лет я называю эту женщину своей. Даже когда увидел ее вместе с Яром, Тина все равно оставалась моей женщиной.

Потому что я ее не отпускал.

И сейчас сделаю все, чтобы вернуть.

Чего бы мне это, мать их за ногу, не стоило!

Но Тина решает, что сейчас самое время показать все самые темные черты своего характера. Она вздергивает подбородок, в упор расстреливает стрелами, отравленными ядом презрения. Смотрит свысока, хоть и на голову ниже.

– Ну, если ты сам не осознаешь свой косяк, то извини, у меня нет ни времени, ни желания читать тебе проповеди. Я не батюшка в церкви.

Воистину, Тина – уникальная женщина. Только ей удается парой предложений вывести меня из себя и вытряхнуть мои мозги к чертовой матери.

– Млять, Тина! Какого хрена?! У нас же все хорошо было!

– Я тоже так думала, – парирует с холодностью стервы. – Но, как оказалось, тебе меня было мало. А еще я не подходила тебе по статусу. И ты просто меня использовал.

Она взрывает меня нахрен! Выносит к чертовой матери, и предохранители моего терпения просто выбивает.

В один шаг оказываюсь рядом. Впиваюсь в предплечья Тины и слегка встряхиваю.

– Что. Ты. Несешь?! Ты что-то употребляешь?! Как у тебя фантазии хватило это придумать вообще?! Весь этот бред! Тебе что, нужен был повод расстаться?!

Тина вырывается. Отходит назад на несколько шагов.

А потом со всего размаху дает мне по яйцам. Фигурально. Но больно точно также. Если не сильнее.

Потому что в ее глазах я вижу слезы.

Блт! Что я творю?!

– Тина…, – голос сипит и срывается.

Моя девочка медленно, едва заметно качает головой, а в глазах мольба, что проворачивает вилку в ране.

Она просит не приближаться. А как мне не приближаться, если меня тянет, как магнитом?! Если моя женщина плачет?! Все нутро просто орет, чтобы успокоить ее и защитить.

– Тина Романовна…– раздается неуверенный и тихий голос помощницы.

– Выйди! – рявкаю, не поворачивая головы.