Бывшие

Орлова Настя

Я бросил телефон в карман пиджака и ринулся в кабинет, предчувствуя схватку не на жизнь, а на смерть.

***

Переговоры с японцами, которые, все-таки, сдвинулись с места и обещали положительный исход, завершились уже около девяти вечера. Я был так измотан и физически, и морально, что не мог даже как следует порадоваться. Финальное решение они должны были принять завтра. И мне казалось, я не доживу до этого дня.

Я хотел остаться ночевать в офисе, в комнате для персонала, но вспомнил о Ксении и ее звонке. Она была сама не своя и, наверное, мне лучше было бы побыть с ней рядом. Я вызвал такси, понимая, что не в состоянии сам вести машину, и поехал домой.

Первое,

что бросилось мне в глаза, едва я зашел в квартиру – это чужие мужские ботинки в прихожей. Испугавшись, что это может быть доктор, я ринулся в гостиную, в которой горел свет и остановился, как вкопанный. На софе, спиной ко мне сидела жена, а напротив нее – ее бывший сокурсник Максим, руки которого обвивались вокруг ее талии, а губы впивались в ее рот.

Я оцепенел. Мне показалось, что Ксения издала звук, похожий на мычание, и будто бы попыталась оттолкнуть ублюдка, но я плохо помню, так ли это было на самом деле. Кровь зашумела в ушах, заглушая все другие звуки. Мои глаза загорелись жаждой крови. Я почувствовал себя разъяренным быком, перед которым взмахнули красной тряпкой. Все события сегодняшнего дня, все волнения, злость, бессилие, нервы привели к тому, что этот финальный удар напрочь выбил почву у меня из-под ног. Я плохо соображал. Еще хуже контролировал себя. Помню только, что подлетел к Максиму и схватил его за свитер, буквально отрывая от Ксении. Мой кулак встретился с его физиономией один раз, потом второй. Другой удар настиг меня, и я почувствовал, как бровь опалило огнем, а потом из раны засочилась кровь.

Крик жены. Не то стон, не то вскрик моего соперника. Запах крови. Все смешалось, расплывалось перед глазами. Я снова ударил мудака, ощутив резкую боль в костяшках пальцев правой руки. А потом почувствовал, как кто-то тянет меня за пиджак. Я обернулся и через мгновение мой взгляд сфокусировался на заплаканном, искаженном ужасом лице моей жены.

В ее глазах плескался страх. И боль. И ужас от всего происходящего.

– Не делай этого, – взмолилась она. – Ты убьешь его.

Я посмотрел вниз, на распластавшегося у моих ног, зажимающего нос, из которого хлестала кровь, Максима. Потом поднял взгляд на Ксению. И снова посмотрел на дерьмо под ногами. За кого она боится? За себя? Или за эту сволочь?

– Убирайся, – ледяным тоном пробормотал я, глядя на него снизу вверх. – Немедленно, или я за себя не ручаюсь.

Максим встал на колени, пошатываясь. Ксения бросилась к нему, чтобы помочь подняться, а меня замутило от отвращения. Костяшки пальцев руки, которой я молотил по его физиономии начали ныть. Ноги перестали держать меня, и я тяжело опустился на диван, отстраненно наблюдая, как Ксения достала платок и протянула его Максиму, чтобы тот зажал им нос. Тот, не глядя ни на нее, ни на меня взял его и поспешил убраться из моего дома. Этот подонок никогда не отличался особой смелостью, подумал я отрешенно.

Когда гостиная опустела, и я услышал щелчок закрытой двери, я почувствовал, как неконтролируемая злость уходит, а вместо нее приходит тупая боль, а в груди, в том месте, где было сердце, расползается зияющая дыра. Я все еще сидел на диване, когда в комнату вернулась моя жена. Из ее огромных красивых глаз катились слезы. Она обхватила одной рукой свой живот, а другую прижала ко рту, опухшему от поцелуев другого мужчины. И в этот момент я почувствовал такое отвращение к ней, что отвел глаза, только бы не видеть ее.

Я встал, ощущая, как под ногами качнулась земля, хотя за весь день я не выпил и рюмки, несмотря на то, что очень хотел этого, и медленно пошел прочь.

– Влад, – услышал я испуганный

тихий голос. – Максим…

– Закрой рот, – отчеканил я, поворачиваясь к ней.

– Влад, пожалуйста… – она осеклась на полуслове, видимо испугавшись выражения ярости, исказившего мое лицо, но протянула свою руку и коснулась моего плеча, в молчаливом призыве выслушать ее.

Я брезгливо отступил, испытывая муку от ее прикосновения.

– Просто закрой рот и не прикасайся ко мне, пока я еще держу себя руках, – процедил я холодно.

Я вгляделся в лицо Ксении, потом опустил глаза на тонкую шею. Мне отчаянно захотелось протянуть руки и сжать эту шею своими руками. Обхватить пальцами и сжимать до тех пор, пока она не перестанет дышать. Первобытная, животная сила собственной ярости напугала меня. Сцена, разыгравшаяся перед моими глазами этим вечером, вытянула самое плохое из меня, пробудила ужасные чувства, которые вызывали стыд и горечь. Я знал, что сделал бы что-то ужасное, если бы остался здесь еще хоть на мгновение.

Сделав усилие над собой, я отвернулся и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова.

Чуть позже сидя в кабинете с бокалом виски в руке я слушал отдаленный плач Ксении, доносившийся из гостиной. Но он не волновал меня как раньше. Меня словно сковало льдом, и я больше не чувствовал ничего, что чувствовал раньше. Слезы и мольбы жены не трогали меня. Я не обращал на них внимания. Опустошив бокал, я взял из бара полупустую бутылку алкоголя. Зашел в спальню, но не смог там находиться и снова ушел в кабинет. А потом и вовсе ушел из дома. Какое-то время я просто бродил по улицам, а потом поймал машину и поехал в офис. Пока я ехал в такси, в кармане пиджака завибрировал мой телефон, но я даже не взглянул на экран. Я тупо уставился в окно, на проносившиеся мимо пейзажи, на людей, машины, сигналы светофора, неоновые вывески и недоумевал, как мир может жить дальше, когда моя жизнь только что разлетелась в дребезги.

Я выпил большую часть содержимого бутылки в такси. Еле дошел до офиса, но, когда пытался открыть дверь ключом, мне навстречу вышла Татьяна. Ей стоило бросить на меня лишь один взгляд, как она схватила меня на шкирку и потащила из офиса наверх, туда, где располагались гостевые комнаты для сотрудников, которые задерживались на работе допоздна. Я подумал о том, что она увидела. Кровоподтек на брови, ссадина на скуле, кровавое пятно на белой рубашке, резкий запах виски…

В безликих апартаментах, примыкающих к офису, Татьяна помогла мне снять туфли, пиджак и расстегнула рубашку и ремень, потому что пальцы меня не слушались. Когда пиджак упал на пол, из кармана выпал телефон и я увидел на экране лицо Ксении – в это самое мгновение жена вновь набрала мой номер. Я пнул телефон ногой, и он отлетел к стене. В этот миг я ненавидел ее. Мне не хотелось слышать ее голос. Слушать ее объяснения. Мне хотелось просто вычеркнуть ее из своей жизни. Хотя бы на сегодня.

– Сначала помойся, – услышал я твердый голос Татьяны, которая втолкнула меня в ванную комнату. – Потом поговорим. Я закажу тебе поесть.

Холодные струи воды немного привели меня в чувство, и через несколько минут я отрегулировал температуру, сделав их теплее. Долго стоял под душем, упершись рукой в стеклянную стенку кабины. Я не двигался. Просто стоял, как истукан, надеясь, что вода поможет мне смыть с себя не только кровь и алкогольные пары, но и воспоминания о Ксении. Что она сотрет из памяти мелодичность ее голоса. Слабый запах меда, который исходил от ее волос. Нежность рук и теплоту губ. Улыбку, которая зажигала ее глаза, когда она смотрела на меня в другой жизни до сегодняшнего дня.