Бывший муж
Шрифт:
— Заболела что ли? Светланка говорит, она встречу завтрашнюю отменила.
Опрокинув в себя вискарь, заедаю долькой лимона. В желудке горит, аж ребра плавятся.
— Маша ушла от меня.
В випке повисает тишина. Раскаты музыки, доносящейся снаружи, оглушают. Друзья не шевелятся.
Я молча разливаю спиртное. Беру свой бокал и осушаю одним махом.
— Почему? — спрашивают в голос.
У меня язык не поворачивает озвучить причину, за меня это делает Олег.
— Левак?
— Да, ну, нах… в жизни не поверю, — проговаривает
Отложив телефон, Олег подается вперед. Оба буравят меня глазами. Только один с мрачным недоверием, а другой — с азартом.
— Ты *бнулся?
— И кто она?
— Амелия, — выдавливаю глухо.
— Бинго! Сука!.. — бьет блудливый друг по столу, — я так и знал, что ты дерешь ее!..
— Заткнись…
— И Машка узнала? Как?
Отвалившись в диване, прикрываю глаза и сжимаю пальцами переносицу.
Паршивое чувство, будто в дерьме измазался.
Скопировав мою позу, Глеб замолкает. Зато Олег, услышав такую новость, заметно оживляется.
— Да не ссы ты! — выдает авторитетно, — мне тоже х*ево было первый раз. Чуть не развелись с Иркой, когда она узнала.
— Как простила потом?
— Только через полгода, — округляет глаза, — пздц, я уж думал, не вернется.
И Маша вернется. Только я, в отличие от Олега, шансом своим воспользуюсь.
— Ну, а ты?.. — обращаюсь к Глебу, — ты что скажешь?
— А что тебе сказать? — отвечает холодно.
— Дашь совет или нет?
Тот, прочистив горло, берет со стола свой бокал. Жестко усмехнувшись, поднимает его на уровень глаз.
— Дам, но ведь не воспользуешься?..
— Ну?..
— Соглашайся на развод и не ломай Маше жизнь.
— Даже так? — смеюсь тихо.
— Ну, а что? Тебе же нравиться Амелию *бать — вот и *би. А Машке дай возможность нормального мужика встретить.
Глава 10
Ценою невероятных усилий и врожденного чувства ответственности заставляю себя в понедельник пойти на работу. Взятый мною трехдневный больничный закончился еще в пятницу. Я думала, что пяти дней мне хватит на восстановление.
Сейчас понимаю, какой была дурой. И пяти лет не хватит, чтобы перестало болеть.
А болит сильно. Не переставая с того момента, как он пришел тогда. Ноет грудь, дерет горло. Так, что жить не хочется.
В тот же день были первые слезы. Ревела всю ночь, пока под утро в комнату не начал ломиться папа.
Потом настало отупение. Я лежала в кровати и смотрела в потолок. Ковырялась в памяти и думала. Пыталась понять, в какой момент мы свернули не туда.
Когда он в большую игру ввязался или, когда я проект свой вела? Размышляла, кто из нас виноват больше. Я ведь в последние три месяца с головой в работу ушла. Мы заключили контракт с новой молочной компанией, и меня назначили ответственной по разработке рекламной стратегии и созданию имиджа фирмы.
Это очень кропотливая работа, которая требовала полной отдачи. Я задерживалась
Выходит, я больше виновата?..
А потом я воспроизводила в памяти их переписку и вгрызалась зубами в подушку, чтобы снова не разбудить отца.
Нет. Такому нет оправдания. Это в нем проблема.
Он остыл. Запас его любви ко мне закончился. Я превратилась в привычку, и ему захотелось острых ощущений.
Забыв о том, что уже накрасила глаза, тру их пальцами обеих рук. Веки воспалены и ужасно чешутся.
— О, черт! — бросив взгляд на часы, бегу в ванную умыться.
Потом быстро крашусь снова, надеваю офисную юбку, свободного кроя блузку с ремешком и туфли на каблуке. Волосы расчесываю и собираю в низкий пучок. На нос водружаю темные очки.
На улицу выхожу с опаской. Лебедев мерещится в каждом мужчине. Но нет, он, конечно, не станет караулить меня у подъезда. Ему не по статусу. Бегать, унижаться, вымаливать прощение — это все не про него. Он не умеет быть виноватым. Это ниже его достоинства.
Руслан дал мне семь дней, и значит придет за ответом ровно в пятницу и ни днем раньше. Я должна быть морально готова к этому.
Заехав по пути на заправку, ровно к девяти подъезжаю к офисному зданию, в котором наше рекламное агентство занимает половину второго этажа.
Поднимаюсь в офис и, бегло поздоровавшись с Катериной с ресепшн, ходом шагаю в свой кабинет. Ставлю сумку на стул для посетителей, нажимаю кнопку запуска компьютера и, сняв очки, смотрюсь в карманное зеркальце.
Краснота с век почти спала. Почти. Глаза все равно еще мутные, воспаленные. На коже щек нездоровые пятна. Кончик носа красный.
— Тук-тук…
Дверь отворяется, и в кабинет пролазит рыжая голова Тани.
— Привет. Проходи.
— Я кофе тебе притащила. С молокой и без сахара, как ты любишь.
— Спасибо, — с благодарностью принимаю из ее рук бумажный стаканчик и дарю ей приветственный чмок.
Повесив мою сумку на спинку стула, она садится. Я тоже обхожу стол и опускаюсь в свое кресло.
— Приезжал?
— Да.
— Вернуться просил? — морщится брезгливо.
— Просил. Дал семь дней на размышления.
— Ого! Какая щедрость! Целую неделю?
— Ему для меня ничего не жалко, — усмехаюсь в стакан в кофе.
Сделав глоток, начинаю открывать папки с материалами по новому заказу. Таня смотрит на меня поверх экрана монитора. Сузив зеленые глаза, о чем-то думает.
— Не простишь?..
— Нет.
— Слушай, Маш… — ложиться грудью на стол, — а ведь при разводе ты можешь оттяпать у него половину имущества.
— Мне ничего не надо, — проговариваю ровно.
— Ну, не знаю… — тянет она, — ты сейчас обижена, в тебе гордость взыграла… но подумай, с него же можно такие отступные взять, что тебе работать вообще не надо будет!