Бывший муж

Кариди Екатерина Руслановна

Наш герой, слившись с антуражем, прятался за стеллажами и следил в окно, как его настойчивая поклонница прохаживается по улице так, словно уже взяла след, когда услышал легкое покашливание, переходящее в сдавленный смех. Он обернулся и увидел сидящую на библиотекарском месте девицу в очках. Захваченный ею за столь малодостойным занятием, Леонид вовсе не собирался признаваться, что банально прятался от знакомой. Он расправил плечи и, стараясь все-таки оставаться вне пределов видимости со стороны улицы, пошел, блестя очками, к библиотечной стойке ленивой походкой прогуливающегося светского льва.

– Здравствуйте, а где Лидия Власовна?

Так

звали добрую пожилую тетечку - библиотекаршу, которая Леню знала как облупленного.

– Ушла на пенсию, - ответила девушка, весело блестя очками, - Теперь это моя вотчина.

Она обвела помещение жестом, показывающим, что все пыльные тома на этих старых стеллажах и в хранилище в полном ее распоряжении. Девица с невозмутимым видом, который несколько нарушался ехидным блеском глаз из-под очков, спросила:

– Вы что-то хотели почитать? Или у Вас были какие-то другие цели, когда Вы вошли в библиотеку?

Она явно издевалась. Но Лёня был не из тех, кто не примет бой. У него самого язык был неплохо подвешен. Он сделал таинственное лицо, приблизился к ней и страшным шепотом провещал:

– Я секретный агент 007, и скрываюсь здесь от преследования. За мной охотится десятка шпиков противника.

– Эээээ... Я видела Вашу десятку. Она прошла вооон в ту сторону, - девушка негромко рассмеялась, и показала рукой в сторону автобусной остановки.

– Не врете?
– Лёня оживился от облегчения.

– Не верите, так выйдите и посмотрите сами.

– Э, нет! Я уж лучше с Вами тут посижу! Позволите?

– Разумеется, это же библиотека, берите книгу и сидите на здоровье, - и она собралась вернуться к чтению.

Что? Его игнорируют? Его? Нееет!

– Простите, а что Вы читаете?

Она притворно вздохнула, а потом с улыбкой ответила, показывая обложку:

– Легенды и мифы древней Греции и Рима.

– О! А я грек!
– улыбнулся Лёнька, - И зовут меня Леонид. Ээээ, триста спартанцев, помните...

– Как же, 'Молон лавэ'!

– Ага! 'Приди и возьми'!
– откровенно обрадовался Лёнька, - А Вас как зовут, прекрасная незнакомка?

– Льстец...
– она подкатила глаза, но все-таки ответила, протягивая руку, - Валентина, Валя.

В тот день Лёнька просидел в библиотеке до самого закрытия, но не потому что прятался от Ляны, про нее он уже забыл. Ему было ужасно интересно болтать с новой знакомой, которая оказалась начитанной и веселой девчонкой. Потом они сидели в кафе, потом в кинотеатре, потом в сквере, потом он провожал ее домой. Шли пешком и болтали всю дорогу. Возвращался он тоже пешком. По двум причинам, во-первых, трамваи и троллейбусы уже не ходили, а во вторых у него было так легко и хорошо на душе, что он просто не смог бы усидеть в закрытом пространстве.

Домой он пришел почти под утро. Бабушка, которая все это время ждала блудного внука и сидела, как на иголках, хотела было устроить ему разнос, но вглядевшись в светящиеся Лёнькины глаза, все поняла, махнула рукой и пошла, наконец, спать.

Вот так Лёнька влюбился.

Они виделись каждый день, и все время ходили пешком, болтая и взявшись за руки, как два детсадовца. Со стороны парочка выглядела очень забавно. Оба очкастые, он высокий, а она маленькая, еле ему до плеча доставала. А еще, если вам приходилось видеть парочку павлинов, вы поймете. Павлин такой, весь из себя красивый, яркий, с потрясающим хвостом, а пава маленькая, серенькая, но он ее усиленно обхаживает и старательно

распускает хвост, чтобы не дай Господь, его даму сердца соперники не переманили. Вот так и красавец Лёня 'веерил хвост' и ревниво оберегал от всех свою Вальку, которая была совсем и не красавица, обычная серенькая девчонка. Впрочем, в ней была своя красота и очарование, такую красоту не увидишь сразу, а увидев, ни на что не променяешь, только видеть дано не всем. Была в ней еще спокойная, уверенная и какая-то уютная сила. Их отношения развивались стремительно и, естественно, в один момент по взаимному любовному помешательству перешли на другой уровень. Прижимая к груди светящуюся от только что пережитого счастья Вальку, Лёня сказал, щуря глаза:

– Ну все, теперь старый солдат замарширует под знамена своей прекрасной дамы! Нам, знаете ли, прекрасная незнакомка, осталась одна дорога - в ЗАГС. И не вздумай отнекиваться!

Валька заливалась счастливым смехом:

– А как же право девушки подумать?

– Вот у девушки такое право было, а у тебя уже нет, - Лёнька приник к ней поцелуем, - Так что, милая, говори да.

– Да! Да! Да! Уговорил, черт языкатый!

– Ах, я черт?! А ты?! Ты кто тогда?!
– накинулся он целовать и щекотать Валю.

– А я ангел!
– шутливо отбиваясь, пищала Валя, - Аааа! Спасите!

***

И Валя переехала жить к нему. Что интересно, бабуля Соня, которая на дух не переносила прежних Лёньких пассий, Валю приняла без всяких возражений, даже наоборот, отвела ее в сторонку и шепотом сказала, указывая пальцем в сторону замершего и превратившегося в слух внука:

– Если он будет плохо себя вести, ты мне скажи. Я ему задам!

– Бабуля!!!
– Леонид демонстрировал притворную львиную ярость, а его женщины смеялись.

Глава 6.

На свадьбу к Лёньке приехали все ребята вместе женами и детьми в полном составе. Молодожены сияли от счастья, чем вызывали непонятную грусть и легкую зависть у друзей. Просто удивительно, как это удалось Лёниной Вальке, но она умудрилась легко подружиться с тремя женами сразу, даже царственная Инга через пятнадцать минут уже весело хихикала вместе со всеми. Четверка теперь уже семейных мужчин, покуривая, стояла в сторонке, издали наблюдая за занятыми разговором женами. Рубик вздохнул:

– Повезло тебе, Лёнька...

Серега вздохнул тоже. Они в Верой так и не смогли притереться друг к другу. Видимо будут разводиться. Он смотрел на свою кругленькую, похожую на пушистую белочку светловолосую и светлоглазую Верку, и думал, чего же они все время ссорятся, почему у них не так. Потом пришел к выводу, что понять это все равно невозможно.

Тяжелее всех было Игорю.

Отношения с женой окончательно зашли в тупик. Они стали совершенно чужими друг другу. Но не он мог снять с себя ответственность за Иру и бросить ребенка, даже если она и жена уже ему вовсе, не такой он был человек. Игорь знал о ее изменах и она знала, что он знает, но ее это нисколько не смущало, даже наоборот, в Иркиных поступках появился какой-то кураж. Если при жизни тестя его существование еще можно было с натяжкой назвать терпимым. То после его смерти... Ирка словно с цепи сорвалась, а теща стала откровенно неприязненно к нему относиться, в глаза называла его тряпкой. А на его слова: