Ц-7
Шрифт:
«Сегундо» поправил докторскую шапочку, и уверенным шагом приблизился к койке, оставив дверь наполовину открытой – далекие голоса, разносившиеся по больничному коридору, доходили смутными отгулами.
– Доброе утро, Иван Степанович! – бойко поздоровался он, касаясь бутылочек на стойке капельницы. Лечебный раствор сочился помаленьку, поддерживая силы болезного.
– Доброе, – сипло отозвался Густов, приоткрывая глаза. – А следователь скоро подойдет?
– Ско-оро, скоро… – пропел «Сегундо», незаметно вынимая шприц,
«Обратный отсчет…» – мелькнуло у лжеврача.
Вскоре пациент ожил, порозовел, заворочался.
– А чекисты и вчера к вам наведывались, и позавчера… – «Сегундо» присел на стул, и сжал пальцами безвольное запястье Густова, нащупывая пульс. – Что ж вы там такого интересного заметили, в оперотделе? Говорят, официально у КПК нет оперативников…
– Говорят… – глухо отозвался Иван Степанович. – А они есть. И один из них явно не наш! Сам видел, как этот Кленов изымал закладку! Совершенно случайно пересекся… Гулял, свежим воздухом дышал… Смотрю – Кленов. И ведет себя как-то… как-то не так!
«Сегундо» внимательно дослушал до конца вынужденную исповедь, понимающе кивая головой, в нужных местах огорченно цокая языком, и достал второй шприц – всё точно, тревогу подняли не ложную.
Вязкий яд выталкивался туго, но вот поршенек уперся. Всё, этого хватит на пятерых, но, как говорят сами чекисты, «лучше перебдеть, чем недобдеть».
– Следователь придет часам к девяти, чтобы вы успели выспаться, – «Сегундо» мягко улыбался под марлевой маской.
– Я… – слабо вымолвил Густов, и вдруг задышал часто и сипло. Лицо его налилось нездоровой бледностью, а грудь сотряс сухой кашель.
Досматривая чужую смерть, обряженный доктором прислушался – нет, ему показалось, никакого цокота каблучков не слыхать.
Иван Степанович вздрогнул, страдальчески выкатывая глаза, и сник. Застывший взгляд мертво косил в бок тумбочки.
«Сделал дело – гуляй смело!»
«Сегундо» отвернулся, и вышел, аккуратно прикрыв за собою дверь.
Суббота, 12 ноября. Вечер
Москва, улица Строителей
– А тебе совсем не жалко? – пройдясь ломким шагом, Рита плюхнулась голой попой мне на колени.
– А чего мне жалеть? – улыбнулся я, притискивая «дорогую подругу мою». Уж сколько раз руки обхватывали гибкий Риткин стан, а услада по телу сквозит все тем же холодком, будто в самый первый раз.
– Ну… эту… Силу свою, которая с большой буквы!
– Честно? – я чмокнул Риту в плечо, и уложил на него небритый подбородок.
– Колючка! – хихикнула она, ежась. – Честно!
– Она меня угнетает, эта Сила, бесит даже, – сказал я чистосердечно. – Слишком ее много!
Девушка
– Ничего ты не понимаешь! Это же так здорово – всё мочь! Знаешь, как я радовалась, когда ты со мной в первый раз поделился? Я пищала, я пела! Вот, взаправду – упоенье! А могла-то всего – щеки нагреть ладонями! Или злую собаку отогнать – смотрю на нее, а она хвост поджимает, скулит и пятится!
Мои губы дотянулись до Ритиной шеи.
– А я радуюсь, когда ты радуешься! «На зарядку»?
– Давай, давай! – жена захлопала в ладоши, словно маленькая девочка, которой пообещали новую куклу.
Скользнув руками по узенькой талии – страшно подумать, что может сотворить с нею первая же беременность, искажая восхитительную амфорную линию! – я уложил ладони на вздрагивавший девичий живот. Рита тут же переложила их к себе на грудь. Мой прерывистый вздох оборвался огорчением:
– Тогда не выйдет сосредоточиться…
– Ну, ла-адно…
Жадные пятерни вернулись обратно, и я напрягся, перепуская поток энергии, названия которой еще не придумали.
– Жжется… – обронила девушка. – Словно кипяточком в виски плеснуло…
– Это хорошо! – довольно улыбнулся я. – У тебя наверняка были скрытые способности… Да они почти у всех женщин в достатке!
– А мы их теперь раскроем, да?
– Да, моя хорошая…
– А вдруг на бой с врагом не останется?
– Вот ты мне и поможешь… Спину прикрыть…
– Ладно! – издав смешок, Рита сменила тон на просительный: – А Светку с Машкой? Зарядишь?
– А чего ж! – коварно улыбнулся я. – И близняшек, и Алю с Тимошей… Пускай раздеваются – и ко мне на коленки!
– Ага! – грозно сказала девушка. – Пусть только попробуют!
Вывернув голову, она подозрительно глянула мне в глаза, успокоилась и чмокнула в нос. – А Инна как?
– Никак, – буркнул я. Настроение стало портиться, и Рита сразу уловила перемену.
Поелозив на моих коленях, она села боком, и обняла меня, успокоительно гладя по голове.
– Ну, не обижайся… – заворковала она. – Чего ты? Я же просто так спросила. Правда! Ну, было у тебя что-то с Инкой… Так ведь до свадьбы! Я даже на нее не злюсь ни капельки! Знаешь, очень хочется посмотреть на твоего… на ее сыночка. Миленький, наверное, такой! Херувимчик!
– Да там смотреть не на что! – фыркнул я. – Личинка запеленутая! А Инка… Инка счастлива.
Рита обхватила мою шею руками, и приблизила лицо вплотную.
– Я тоже очень, очень счастлива, – серьезно и тихо вымолвила она. – Каждый день, каждую ночь. Просыпаюсь, а ты рядом! Мой! И сразу хочется визжать, как в детстве, и смеяться, и болтать ногами! Ой… – девушка замерла, бледнея и тараща глаза. – Я, кажется… – пролепетала она. – Ой, вот опять! Я взяла твою мысль, да?
– Не знаю, – мои губы дернулись в улыбке. – А что я подумал?