Ц 7

Большаков Валерий Петрович

— Демонополизация, разукрупнение… Двери министерства на лопату, а спецов на улицу?

— Хороший специалист без работы не останется! — напирал мордатый оппонент. — Вон, закрыли Минавтопром, а министерских перевели — кого в «Автопромбанк», кого еще куда. Лично я на АЗЛК устроился. И ничего!

Напротив энергично подкреплялись три корпулентные дамы в модных кардиганах — утепленные плащи висели, перекинутые через спинки стульев.

— Не знаю, — басистым контральто созналась одна дама, — я свою дубленку уже месяц,

как в комиссионку сдала. А толку? Кто ее купит, ношенную? Их тут в каждом магазине навалом!

— Шубку надо строить, — посоветовала ее подруга, манерно уминая блин. — Или купить по фигуре. Вон, вчера в ЦУМ монгольские кожаны завезли, очень даже приличные. Натуральные на все сто!

— Дубленки, они разные, — авторитетно заявила третья дама. — Надо искать расшитые афганские! Такие, знаете, с длинными мохнатками, вот здесь, на воротнике, — стала она показывать обеими руками, — на манжетах и подоле!

Просвещенный, я задумался: а не пора ли Риточке шубку купить? Норковую, как минимум? Короткую, но чтобы попу прикрывала, и с капюшончиком?

— Вы позволите?

Вежливый женский голос выхватил меня из размышлений о верхней одежде. Подняв глаза, я увидел хорошенькое личико, распознать тонкие черты которого было несложно. Наташа Фраинд!

— Миша! — ахнула девушка, едва не роняя поднос. — Мишенька!

Я встал, улыбаясь, и дождался бурного изъявления чувств — Наташа обцеловала мне и губы, и щеки.

Три дамы с живым интересом следили за нашей встречей.

— Привет! — мне удалось легонько обнять землячку. — Как твои глазки?

Ресницы за стеклами очков запорхали, склеиваясь от слезинок.

— Видят! Ох, Мишенька… — Фраинд присела, будто ослабев, и всхлипнула. — Как вспомню… — она коротко выдохнула. — Никогда и никто не убедит меня, что я не испытала в тот кромешный год самый лютый ужас — и величайшее счастье! Ах, Миша… — девушка взяла мою руку обеими ладонями, и надула губы. — Но потом я на тебя обиделась. Сильно! Ты так больше и не зашел ко мне!

— Прости! — я изобразил смешливое покаяние. — Если б я тогда м-м… зашел, то задержался бы надолго…

— Да-а… — сладко заулыбалась Наташа. — Я бы тебя не отпустила, пока… пока не сказала бы «спасибо». Разика два! Или три… Помнишь?

— Помню, — мягко сказал я. — Чудесный был вечер…

— Тебе было хорошо со мной?

— Очень! — тут мне врать не приходилось. Я в своей новой жизни был девственником до встречи с Наташей, а первый секс незабываем. Моя пятерня покрыла девичью ладонь, и тонкие пальчики мигом переплелись с моими.

— Скажи, — Фраинд приглушила голос, — а та девушка… Помнишь, на День космонавтики? Вы хоть помирились?

— Помирились… — медленно проговорил я. — Но все равно расстались. Мне сейчас в голову пришло… Знаешь, наверное, я должен тебя благодарить за то двенадцатое апреля. Если бы не тогдашнее недоразумение, возможно,

так бы и не встретил свою единственную…

— Так ты женат? — Наташа подалась ко мне, и смущенно засмеялась: — Вот, глупота! Кольцо же щупаю! На той самой?

— На той, — улыбнулся я милой непосредственности давней моей «пациентки».

— А я замужем! — похвасталась моя симпатичная визави. — Павел служит в Первомайске, он офицер-ракетчик. Мы с ним вместе в Москву приехали. Решила прогуляться, пока он где-то в Генштабе, и встретила тебя!

— Да ты кушай! — всполошился я. — Остынут же!

Наташа засмеялась, и откусила от беляша.

— М-м… Как вкушно!

Я с удовольствием смотрел, как она ест — красиво и непринужденно. Три дамы, оглядываясь на нас, вышли, и столик напротив заняла шумная студенческая компания.

— Боялась очень армейской жизни, — призналась девушка, вилкой ковыряя блин. — Ой, думаю, придется по гарнизонам шарахаться! А Пашке сразу квартиру дали, как семейному! В той башне, на Ленина.

— В башне? — приподнял я бровь. В моей прошлой жизни высотки на улицах Ленина и Дзержинского возвели лишь в восьмидесятых.

— Ага! — с удовольствием подтвердила офицерская жена. — Мне с балкона весь Богополь видно, и реку за ГРЭС, а из окна кухни — парк! А еще… — она засветилась внутренней радостью. — Пашка обещал на годовщину машину купить! Не «Волгу», конечно, но и не «Жигуль»… «Вартбург» гэдээровский! Нам будет как раз. В отпуск съездим куда-нибудь, в Крым или на Кавказ! А у тебя со своей было свадебное путешествие? А куда?

— На Кубу. Гавана, Варадеро… — в памяти вереницей пронеслись моменты счастья.

— Здорово… А мы на Алтай ездили. Там столько гостиниц строят… Так, правильно! Красотища-то какая! Горы… Реки… Тайга… — Наташины глаза снова повлажнели, и она произнесла шепотом: — Мишенька… Спасибо тебе, что спас! Если бы не ты, ничего бы у меня не было — ни любви, ни семьи, ни жизни… Я всегда буду помнить, кому я обязана своим счастьем!

Высокопарность нисколько не покоробила меня. Сказанное от души звучало искренне и просто.

— Перестань… Самому было приятно, когда ты увидела свет! И… — я растянул губы в улыбке. — Ты мне уже сказала «спасибо» в том феврале… Разика два!

— Три! — захихикала Наташа. — Сначала в кресле, потом на кровати, а потом — на столе! — порывшись в сумочке, она выудила оттуда ручку и начеркала на салфетке номер телефона. — Вот! Звони, когда захочешь! По делу или просто так. Поболтаем!

Наше прощанье вышло весьма горячим, и впечатлило студенток. Накидывая куртку, я смутно улыбался, чуя, как лицо горит от поцелуев.

* * *

— …Осторожно, двери закрываются. Следующая станция — «Речной вокзал».

Моторы подняли вой, разгоняя метропоезд, и втянули шатучий объем вагона во тьму.