Ц 7
Шрифт:
Единственным напоминанием о схватке оставалась слабость. Я даже кулак сжать не мог по-хорошему. Но исцелять себя не стал — пусть всё придет в норму, как обычно. Не надо загонять организм, выжимая из него самоисцеление. Зачем? Был форс-мажор, да весь вышел. Я даже радовался тому, что угодил на больничную койку — выпасть из ежедневного мельтешения дел бывает полезно. Вот так вот отойти в сторонку, сойти на обочину, сесть и рассудить. О нас с Ритой, о «моих» девушках, об Аидже, о городе и мире.
Попадая
Легкие, быстрые шаги изредка доносились из коридора, но вот бег на цыпочках… Я взволновался, вслушиваясь, и дверь, лакированная ореховая дверь, махом отворилась, впуская всю мою родню — Риту, маму, Настю…
Любимая троица будто качнулась на пороге — беспокойство ушло с лиц, сменяясь радостным успокоением.
— Мишечка! — вздрагивающим стеклянным голосом выговорила мама. Одолев последние метры, она присела с краю, поцеловала меня, огладила щеки. По милой привычке навалилась Рита, целуя жадно, взахлеб, а тут и Настя подлезла. Закапали слезы…
— Не ревите, — попенял я ласково, — постельное белье намочите, а оно казенное…
— Мишечка! — выдохнула Рита. — Мы так боялись…
— Прости, я сначала забыл пожелать тебе спокойной ночи, а потом всё так завертелось…
— Так, и у нас! — воскликнула Настя. — Нас всех похитили! И за границу, в ФРГ! Представляешь?!
— Оё-ё, ёжечки ёё… — вздохнула мама. — Глупо, да? Или безумно… Но ведь правда! Мы в Москву прилетели из Мюнхена…
— То-то вы во всем импортном… — затянул я. — Повествуйте.
Рассказывая наперебой, родня посвятила меня в свои приключения.
— А папка молодец! — порадовался я.
— Да-а! — заулыбалась мама. — Джеймс Бонд отдыхает! — губы ее дрогнули. — Тебе сильно досталось?
— Жив, — заверил я ее. — Цел. Здоров… Ну, почти.
Мамулька ласково встрепала мои волосы.
— А я ведь помню, как ты однажды меня вылечил… — проговорила она воркующе. — Классе в седьмом, наверное… У меня весь день болела голова, раскалывалась просто. А ты высунулся на балкон, сунул руки в снег, вытер их… Сказал: «Сейчас я тебя холодненьким…» — и положил ладони мне на лоб. Вот только от них пекло!
— Зато боль прошла, — улыбнулся я, косясь на Риту. Девушка вспыхнула, а сестричка мигом вступилась:
— Она не виновата! Это всё Иржи!
— А я и не виню никого… Я вас всех люблю.
Тут мама спохватилась, заторопила Настю. Сестренка прижалась, чмокнула меня и зашептала на ухо:
— Я
— Ладно, — улыбнулся я.
Мама с дочкой исчезли за дверью, и моя суженая притиснула меня по-настоящему.
— Мишечка…
— Только не здесь! А то еще врачи увидят…
Девушка хихикнула.
— Я тебя дождусь!
— Да я уже… — затрепыхался я.
— Нет-нет! Лечись! Отдыхай… Успею еще надоесть!
Я обнял Риту, и она затихла.
— Твоя мама думает, наверное, что мы тут щупаемся, а я просто хочу побыть рядом с тобой… нет, вот так, прямо на тебе! Слышать, как ты дышишь, как бьется твое сердце…
Рука сама потянулась огладить Ритины волосы.
— Хорошо, правда? — вымолвила девушка невнятно.
— Угу…
— Ох, надо идти… — страдающе заговорила суженая. — А то врачи будут ругаться… Пока! — шепнули ее губы, нежно касаясь щеки.
— Пока…
Послав воздушный поцелуй, Рита скрылась в дверях. И я снова остался один.
— Всё хорошо… — пробормотал, словно твердя заклинание. — А будет еще лучше!
Эпилог
Суббота, 18 февраля. Утро
Москва, улица Малая Бронная
Вот всегда, стоило мне глянуть на дом, в котором жил Котов, возникало странное ощущение. Чудилось, что дом с гранитными арками, с отделкой рустами, стесняется своего малость помпезного вида.
— Ну, долго они еще? — заныла Настя.
— Ой, да мы всего-то пять минут стоим! — воскликнула Альбина.
— Все равно, долго! — капризно настояла моя сестричка.
Рита рассмеялась, и потискала свою подопечную. Никакой семейственности — Настёна реально продвинулась, даже мысли читала, если прильнет. Больше всего она любила ко мне прижиматься. Я полностью контролировал поток сознания, и разрешал Насте воспринимать лишь то, что пропускала моя «духовная цензура» — хвалил сестричку за успехи, восхищался стройными ножками, тревожился за ее будущее.
После таких «психологических опытов» девушка смущалась, краснела, становясь еще милее, еще ласковей. Она словно извинялась за то, что «втайне» узнавала о себе.
— Может, поднимемся? — неуверенно предложила Тимоша.
— Лучше подождем, — качнул я головой. — Надо же соблюсти ритуал…
Пользуясь тем, что Дюха сейчас на практике, кажется, в КБ «ВАЗ», я обнял Зину, и девушка охотно приникла.
— Едут, едут! — воскликнула Наташа.
И впрямь показался мой «Ижик». За рулем восседал гордый Жека, рядом ерзал Юрка. Пикап подкатил к бровке, оба одноклассника выскочили, мельком улыбнувшись встречающим, и вывели своих ненаглядных.