CalibreSourceFile_562ee0349ebe9
Шрифт:
— Папа! — позвала она, стараясь перекричать рев пламени.
Хью обернулся и нахмурился при виде дочери.
— Я же сказал тебе, чтобы ты сидела в карете! — закричал он.
— Шеридан — его нашли?
Хью поджал губы.
— Пока нет.
— Кто-нибудь видел, что он вышел из здания?
— Нет.
Эмили повернулась и уставилась на горящее здание. Языки пламени вырывались из окон. Дым валил отовсюду. Обугленные деревянные балки скрипели и стонали, уступая ненасытному пламени, которое пожирало все на своем пути. Пожар гудел, ревел.
— Возможно, он внутри.
—
Эмили рванулась, попыталась высвободиться.
— Отпусти меня! Я должна его найти!
Хью схватил ее за плечи и тряхнул так сильно, что у нее зубы клацнули.
— Эмили, девочка моя, опомнись! Там никто не мог остаться живым.
— Нет! — Эмили забилась в сильных руках отца. — Пожалуйста. Пусти меня к нему!
— Да ты в одну секунду погибнешь в этом пекле!
Эмили сквозь слезы посмотрела на отца.
— Я не могу потерять его, — прошептала она.
— А я не могу потерять тебя.
Она почувствовала себя такой беспомощной, такой бесполезной.
— Папа, помоги мне.
Хью привлек ее к себе, обнял.
— Ничего не известно, может, его и не было уже в здании, когда начался пожар. Может, он уже дома и не знает, куда ты подевалась.
Эмили прижалась к отцу, цепляясь за эту жалкую надежду.
— Ведь правда так может быть? Правда?
Хью погладил ее по волосам.
— Да. А теперь пойдем, моя хорошая. Здесь мы с тобой ничем помочь не можем. Поедем домой. Блейк, возможно, уже ждет нас там.
Благополучно доставив Одри и Эмили домой, Хью снова вернулся в город. Что оставалось Эмили? Только надеяться, молиться и ждать. Одри, леди Харриет и Анна спать тоже не стали. Сидели в гостиной и молчали. Иногда тишину нарушало чье-нибудь подбадривающее замечание. Однако по мере того, как минуты складывались в часы, а часы приближали начало нового дня, подбадривания становились реже и слабее, а надежды Эмили таяли.
Уже рассвело, когда Хью Мейтленд вернулся домой. Он прошел прямо в гостиную, даже не сняв перемазанного фрака, не смыв сажи с лица. В гостиной запахло пеплом.
Эмили поднялась с кресла. Но при виде мрачного выражения на лице отца не смогла сделать и шагу.
— Шеридан?
Хью отвел глаза, посмотрел на Одри.
— Не так-то просто сообщать о таком.
У Эмили кровь отхлынула от сердца, похолодели руки и ноги, когда поняла.
Одри поспешила обнять дочь.
— Вы нашли его?
Хью кивнул.
— Нашли его тело. На пожарище.
Эмили рванулась было к отцу, однако ноги не держали ее.
— Я должна его увидеть.
— Эмми, — прошептал Хью, кладя ладони дочери на плечи. — Он очень сильно обгорел. Не надо тебе его видеть. Ты его не узнаешь.
Эмили сжала руки в кулаки.
— А вдруг это не он?
Хью не опустил глаз под взглядом дочери, в котором была мука.
— Все остальные на месте.
— Но он… — Эмили уставилась на пятно сажи на шее отца. У нее не было слов. Не было мыслей. Одна только боль. Боль, которая поднималась в душе, вытесняя силу и надежду, оставляя пустоту. Когда отец обнял ее, она припала к нему, повисла на нем.
— Мне очень
Глава 21
Какая-то карета въехала в лужу, растекшуюся там, где булыжная мостовая чуть просела перед парадным крыльцом лондонского дома лорда Пембертона, и, подняв колесами фонтаны воды, окатила грязью кованую железную ограду, окружавшую дом на Портмен-сквер. Саймон стоял у окна библиотеки. Небо было темным из-за грозы, и день превратился в сумерки. Косой дождь стучал в окна, стекал по стеклам извилистыми ручейками, напоминал о слезах Эмили.
Прежде чем уехать в Лондон, Саймон поприсутствовал на собственных похоронах — наблюдая за происходящим с безопасного расстояния, разумеется. Однако он стоял достаточно близко, чтобы увидеть слезы Эмили. Она стояла, прижавшись к крепкому плечу отца, и плакала над гробом с останками мужлана-контрабандиста, которые должны были обрести последний приют в фамильной усыпальнице Мейтлендов. Саймону потребовалась вся его воля, чтобы остаться на месте, а ведь как ему хотелось кинуться к ней, обнять, осушить ее слезы поцелуями.
— Твой отец вчера был в министерстве и расспрашивал о тебе, — сказал лорд Пембертон.
Саймон улыбнулся, улыбка его отразилась в оконном стекле: не улыбка — саркастическая гримаса. Тот же сарказм звучал и в его голосе, когда он заговорил:
— Ну разумеется. Ему не терпелось узнать, не случилось ли со мной чего.
— В прошлом твой отец не раз осторожно наводил о тебе справки, Саймон. Думаю, он желает ненавязчиво следить за тем, как развивается твоя карьера, быть, так сказать, в курсе. Должно быть, он очень гордится тобой.
Саймон качнул бокал с бренди, янтарная жидкость в бокале всколыхнулась, отблески свечей заиграли в ней. Ну конечно, его отцу хотелось быть в курсе. Рэндольф Сент-Джеймс не терял надежды, что очередное задание Саймона окажется для него последним.
Отражение лорда Пембертона тоже было в оконном стекле. Старый солдат сидел на краю письменного стола красного дерева и, сдвинув кустистые брови над римским носом, внимательно смотрел на Саймона.
— Ведь ты настоящий герой, черт возьми. Я содрогаюсь при мысли о том, сколько раз ты рисковал жизнью ради спасения своих людей. Любой гордился бы таким сыном. Разумеется, и я тоже.
Саймон улыбнулся:
— Благодарю вас, сэр.
— Я понимаю твое желание довести эту миссию до конца, но должен напомнить тебе, что в этом нет необходимости. — Пембертон умолк на мгновение, словно подбирая слова. — Твоему отцу уже недолго осталось. И ты унаследуешь его состояние, так же как и титул, Саймон. Стоит ли рисковать ввиду таких перспектив?
В стекле отражались огоньки свечей, горящих в светильниках вдоль обшитых красным деревом стен. Они бросали свой трепетный свет на изысканную роскошь библиотеки — книжные шкафы красного дерева с бронзовой отделкой, полные переплетенных в кожу томов, изящные кресла, диваны, обитые изумрудно-зеленым бархатом. Такая роскошь ожидала Саймона после смерти отца. Однако это не трогало его.