Царь Борис
Шрифт:
Б о р и с
Твой приговор жесток. Безвинным я себя не мню. Безвинен Не может быть, кто с жизнию ведет Всегда борьбу, кто хоть какую цель Перед собой поставил, хоть какое Желание в груди несет. В ущерб Другому лишь желанья своего Достигнет он! То место, где я стал, Оно мое затем лишь, что другого Я вытеснил! Не прав перед другими Всяк, кто живет! Вся разница меж нас: Кто для чего не прав бывает. Если, Чтоб тьмы людей счастливыми соделать, Я большую неправость совершил, Чем тот, который блага никакого Им не принес,- кто ж, он иль я, виновней Пред господом? Ирина, от тебя Мое принять пришел я оправданье Я жду его - тебе до дна я душу Мою открыл - еще ли не оправдан
И р и н а
Все ту же на тебе Я вижу тень. Куда бы ни пошел ты, Везде, всегда, зловещая, она Идет с тобой. Не властны мы уйти От прошлого, Борис!
Б о р и с
Постричься должен, Кто мыслит так! От дела отказаться! Отшельником в пустыню отойти! То не мое призвание. Мой грех Я сознаю; но ведаю, что им лишь Русь велика! Оплакивать его Я не могу! Мне некогда крушиться? Не под ярмом раскаянья согбен, Но полный сил, с подъятою главою, Идти вперед я должен, чтоб Руси Путь расчищать! Прости, сестра. Кто прав Ты или я - то времени теченье Покажет нам. Злодейство ль совершил Иль заплатил Руси величью дань я Решит земля в годину испытанья!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ПОКОЙ ВО ДВОРЦЕ
Царевич Федор, царевна Ксения и герцог Христиан
датский.
Ф е д о р Вот уж который день, брат Христиан, Мы сходимся с тех пор, как ты помолвлен Со Ксенией, и каждый раз тебя, Мне кажется, мы оба больше любим, Могли б тебя мы слушать без конца, Но ты досель о родине нам только Рассказывал своей...
К с е н и я
Да, королевич, Пора, чтоб ты нам о себе поведал. Уже давно спросить тебя хочу я: Как вырос ты? И как доселе жил? И как во Фландрии сражался?
Ф е д о р
Все, Все расскажи нам, Христиан. Мы стали Теперь с тобой родные; вместе нам Пришлося жить, так надо знать друг друга!
К с е н и я Начни сначала. Детство нам свое Сперва скажи!
Х р и с т и а н
Несложная то повесть, Царевна, будет: мой отец, король, Со мной простясь, услал меня ребенком Из города в норвежский дальний замок И указал там жить - зачем?
– не знаю. Мрачны картины первых лет моих: Среди туманов северной природы, Под шум валов и сосен вековых Прошли мои младенческие годы. Мне помнятся раскаты непогоды, Громады гор, что к небу вознеслись, С гранитных скал струящиеся воды И крутизна, где замок наш повис.
Ребенком там, в мечтанье одиноком, Прибою моря часто я внимал Или следил за ним веселым оком, Когда в грозу катил за валом вал И, разбиваясь о крутые стены, Отпрядывал потоком белой пены. И с ранних пор сказанья старины, Морских бойцов походы и сраженья Отважные мне навевали сны, И вдаль меня манили приключенья. В один покой случайно я проник; Висели латы там под слоем пыли, А на столе лежало много книг Норвежские то летописи были. Я стал читать - и ими, как огнем, Охвачен был сильнее с каждым днем, И ярче все являлись мне виденья: Богатыри, и схватки, и сраженья.
Так время шло. Четырнадцати лет Я призван был в столицу. Новый свет Открылся мне. Я с радостию детской Предался жизни суетной и светской Но ненадолго. Праздности моей Стыдиться стал я скоро. Прежних дней Воскресли сны и прежние виденья: Все те же сечи, схватки и сраженья.
И думал я: настанет ли тот день, Когда мечта, которую с любовью Я все ловлю, как веющую тень, Оденется и плотию и кровью? И он настал. Вскипел великий бой, Священный бой за веру и свободу: Испании владыка встал войной, Грозя цепями вольному народу. Во Фландрию тогда Европы всей Стекалися единоверных рати И из тюрьмы я вырвался моей На выручку преследуемых братий.
Ф е д о р Да, Христиан, мы слышали про то, Как ты с испанцем бился под Остендом. Счастлив
Х р и с т и а н
Тебе, царевич, суждена Блистательнее доля. Ты стоишь Близ своего отца, чтоб у него Державою учиться управлять, Как те князья, которые отвсюду Съезжалися в испанский стан, учиться У Спинолы, у пармского вождя, Как управлять осадою.
Ф е д о р
Ты прав; Отца пример перед собою видеть То счастье для меня, и лучшей доли Я б не желал, как только научиться Ему в великом деле помогать. Но не легко дается та наука, А праздным быть несносно. Ты ж успел Узнать войну, ты отражал осаду, Ты слышал пушек гром, пищалей треск, Вокруг тебя летали ядра...
Х р и с т и а н
Да, И я узнал, что мужество и сила Должны теперь искусству уступать; Что не они уже решают битвы, Как в славные былые времена, И грустно мне то стало. Но меня Поддерживала мысль, что я служу Святому делу.
К с е н и я
И за это мне Ты, королевич...
Ф е д о р
Сразу полюбился? Так, Ксенья?
К с е н и я
Так. Но я бы знать хотела, Его спросить хотела б я: как он Чужую мог заочно полюбить?
Х р и с т и а н Легко мне дать ответ тебе, царевна: Ты не была чужая для меня! Царя Бориса чтит весь мир. Далеко О нем молва в Европе разнеслась; Кому ж его вблизи случалось видеть, Обвороженный возвращался тот На родину; но прославлял он столь же Величие правителя Русии, Сколь совершенства дочери его. Кто б ни был то, посланник, или пленный, Или купец ганзейский,- ни один Не забывал царевну Ксенью славить, Ее красу и ум превозносить И неземную, ангельскую кротость. Рассказы те в мою запали душу; А дальний твой, несхожий с нашим край, Все, что молва о нем к нам приносила: Разливы рек, безбережные степи, Снега и льды, обычай, столь отличный От нашего; державы христианской Азийский блеск, с преданьями отцов Нам общими,- все это, как нарочно, Набросило волшебный некий свет На образ твой. Ты мне предстала тою, С кем связан я таинственной судьбою... Тебя добыть не мыслил я тогда, Но образ твой светил мне как звезда, Приковывал мои невольно взоры И в шуме битв, в пылу кипящих сил, Я, рыцаря заслуживая шпоры, Тебе, царевна, мысленно служил!
Ф е д о р Брат Христиан, как странно и как ново Мне речь твоя звучит! Не думал я, Чтоб можно было полюбить кого, Не знаючи иль не видав. Но правда Мне слышится в твоих словах, и вместе В них будто что-то чуется родное; И хорошо с тобой мне, Христиан, Так хорошо, как будто после долгой Разлуки я на родину вернулся. И Ксенья вот задумалась, смотри!
К с е н и я Задумалась я вправду. Новый мир Ты, королевич, мне открыл. У нас Не любят так. У нас отцы детей Посватают, не спрашивая их, И без любви друг к другу под венец Они идут. Я, признаюсь, всегда Дивилася тому.
Ф е д о р
Обычай этот К нам от татар привился, а до них Вольна была невеста жениха Сама избрать.
Х р и с т и а н
Гаральд норвежский наш Дочь Ярослава русского посватал. Но не был он в ту пору знаменит И получил отказ от Ярославны. Тогда, в печали, бросился он в сечи, В Сицилии рубился много лет И в Африке, и наконец вернулся В град Киев он, победами богат И несказанной славою, и Эльса Гаральда полюбила.
Ф е д о р
Да, в то время Стекалось в Киев много женихов. Другая Ярославна за Индрика Французского пошла, а третья дочь За короля венгерского Андрея. Всем трем отец дал волю выбирать. Тогда у нас свободней, Христиан, И лучше было. В те поры у немцов Был мрак еще, а в Киеве считалось Уж сорок школ. Татары все сгубили.