Царь-дерево
Шрифт:
Считая, что Фэн Чжэньминь только и думает о проверке, он привел в порядок все протоколы за многие годы, чтобы их в любой момент можно было предъявить. Но первый секретарь против его ожидания ни о чем подобном не заикался: его больше всего интересовали производство, верная политика по отношению к крестьянам и реабилитация несправедливо обвиненных. Обо всех этих делах он советовался с Ци Юэчжаем и другими членами укома, не обнаруживая ни малейшего намерения выгонять или преследовать своих подчиненных. Ци Юэчжай был немало изумлен и тронут этим. Он чувствовал, что с первым секретарем
Цю Бинчжан тем более советовал своему патрону сохранять бдительность, говоря, что в море часто бывают скрыты рифы и лишняя осторожность никогда не помешает. Этот давний специалист по «связям укома с революционными массами» теперь несколько поблек, но по-прежнему имел всюду своих соглядатаев. Он всегда был готов снабдить массой подлинных и лживых новостей, только слушай. Чувствовалось, что ему нельзя полностью верить, но нельзя и совсем не верить. Анонимку он преподнес так, будто это была бомба с часовым механизмом, а с бомбой, как известно, шутки плохи.
— Это письмо написано необычно, — щуря глаза и загадочно улыбаясь, перебирал он листки бумаги в красную клетку. — Поглядите, стиль наполовину литературный, наполовину разговорный, старые слова идут вперемешку с новыми: человек явно старался замести следы и скрыть свое происхождение.
— Как ты думаешь, кто его мог написать? — спросил Ци Юэчжай, чувствуя, что это сейчас главная проблема. Он понимал, что если установить автора, то можно докопаться и до его целей — против кого направлено острие.
— Я полагаю, какой-нибудь старый негодяй! — убежденно произнес Цю Бинчжан. — Лет около пятидесяти, немного начитанный в старых книгах. Он хорошо знает обстановку в укоме, да и в Наследникове. Ясно, что он участвовал в собрании партактива — стало быть, кадровый работник. Если пойдем по этой ниточке, наверняка не заблудимся…
Но Ци Юэчжай, казалось, и не собирался начинать расследование. Напротив, он сказал:
— Отдай это письмо первому секретарю, пусть он разбирается!
— Как же так? — потрясенно молвил Цю Бинчжан и уставился на патрона. Неужто он так поглупел, что сам хочет дать врагу кинжал в руки?
Ци Юэчжай сделал нетерпеливый жест, показывая, чтобы тот унес письмо, и больше ничего не объяснил.
Теперь анонимка вернулась к Ци Юэчжаю, но уже с руководящей резолюцией. Ци вызвал завканцелярией и с улыбкой сказал ему:
— Выполняй распоряжение первого секретаря.
Ци Бинчжан прочел резолюцию и погрустнел. В этих скупых фразах явно содержался потаенный смысл. До улыбки ли тут? Ему хотелось сказать очень многое, но он не решился и, почесав в затылке, спросил только:
— Как же проверять эту чертову анонимку?
— Со всем усердием, отправившись в Наследниково, — невозмутимо ответил Ци Юэчжай, как будто это дело не имело к нему никакого отношения.
— Кто же отправится?
— Ты.
— Я?! — Цю Бинчжан застыл с письмом в руке.
Патрон даже не взглянул на него и углубился в какие-то документы. Прочитав около страницы, он наконец поднял
— У тебя ведь есть множество соображений насчет этого письма, вот сам и проверь их!
Цю Бинчжан пытливо смотрел на него, стараясь уловить каждый оттенок выражения лица, каждый звук, в котором бы содержалось что-нибудь необычное. Потом медленно, с расстановкой закивал, как будто понял глубокий смысл начальственных слов.
Время — 19 августа 1978 года. Место — правление объединенной бригады деревни Наследниково. Председатель — завканцелярией укома Цю Бинчжан. Участники — У Югуй (бригадир и член партбюро объединенной бригады), Сяо Мэйфэн (секретарь комсомольского бюро), Гу Цюши (бригадир полеводческой бригады, демобилизованный), тетушка Лю (свинарка, из бедняков), дядюшка Ма (сторож на току, из бедняков), Чжан Гуйлянь (член бригады побочных промыслов, из бедняков), тетушка Лу (коммунарка, из бедняков). Протокол вел счетовод объединенной бригады Ян Дэцюань.
Выступления:
Заведующий Цю: Сегодня мы устроили это заседание главным образом для того, чтобы послушать мнения товарищей, посмотреть, как в деревне идет работа, какой накоплен опыт, какие есть недостатки. Уже почти два года, как арестована «банда четырех», и ЦК партии призывает нас развивать демократию, прислушиваться к голосу масс. Наше сегодняшнее заседание и есть развитие демократии, изучение мнений, так что все могут говорить свободно. Говорить о том, хорошо ли идет производство, нет ли каких-нибудь жизненных трудностей и, разумеется, активно ли разоблачаются приспешники «банды четырех». Ли Ваньцзюй отсутствует, он на собрании в коммуне, но это ничего, за глаза о нем будет говорить даже легче. Итак, пусть каждый выступит: сколько ни скажет — все хорошо.
У Югуй: Позвольте мне сказать два слова. Заведующий Цю уже все объяснил. У нас сегодня заседание. Об чем же мы заседаем? Исключительно об делах нашей деревни. Все, кто хочет сказать, пусть говорят! Сейчас положение нормализовалось, цзаофаней уже не видно, так что бояться нечего. Кто что хочет, то пусть и говорит. Ведь заведующий Цю ясно сказал? Один скажет одно, а другой — другое. Если есть хорошее, это будет достоинствами, а если плохое, это будет недостатками. И не надо навешивать никаких веток или листьев! Если есть претензии к Ли Ваньцзюю или к другим работникам объединенной бригады, говорите открыто, мстить никто не будет. Вот все, что я пока хотел сказать.
Заведующий Цю: Ну, кто следующий? Не будем тянуть время!
Тетушка Лю: Ладно, раз других нет, я скажу. Чего тут страшного? Нас же призывают высказать свое мнение, а это дело хорошее. Заведующий Цю спросил: хорошо ли мы работаем, хорошо ли живем. Я отвечу: очень хорошо! Разве после ареста «банды четырех» можно жить плохо? Когда эта банда зверствовала, людей сегодня критиковали, завтра били. Даже курицы и собаки не могли жить спокойно, не то что люди. Разве не так? И еще: нынешний уездный секретарь лично приезжал в нашу деревню, сидел с нами, разговаривал. Разве это не демократия? Так что мы хорошо живем — пусть все скажут, если я соврала!