Царь девяти драконов
Шрифт:
— Ее не обжигают? — спросил он.
— Тута нет, — ответил Кали. — Как в других местах не знаю. Вообще народ здесь неприхотливый. Многие на деревьях ночуют.
— На деревьях? — выпучил глаза охотник.
— Это как? — шепотом поинтересовался Каран. Он с любопытством оглядывался по сторонам, но при этом продолжал цепляться за Шанкара, будто утопающий за соломинку.
— Как-как, — хихикнул беженец, — на сучьях спят.
— Чего?! — кажется, Абхе была на грани срыва. — Я на деревьях жить не буду! Проще
— О, да не волнуйтесь вы раньше времени! — попытался успокоить Кали. — Быть может, цзы Хэн выделит вам хижину или землянку.
— Землянку?!
— Ты же сказал, что люди здесь гостеприимные, — напомнил Шанкар.
— Гостеприимные, — кивнул тот, — но выше себя никого не ставят.
— Понятно, — протянул охотник и переглянулся с Абхе.
Та лишь пожала плечами. Ее жест был красноречивей всяких слов — «ты сам захотел задержаться тут на пару дней, вот и расхлебывай».
Шанкар устало вздохнул.
Кали тем временем указал пальцем. Туда, где улочка, через пару сотен локтей, расширялась на север.
— Пройдите вперед, а потом сверните направо — и окажетесь прямо перед входом в дом цзы Хэна.
— Ты нас не проводишь? — немного удивился охотник.
— Э-э-э-э... — протянул земляк, — извините, не могу. Мне ведь еще за дочкой сбегать надобно да на рисовое поле вертаться. Я ведь говорил...
— Да-да, — буркнула Абхе, — могут нос отрезать.
Кали виновато улыбнулся.
— Но как мы ему все объясним? — развел руками Шанкар. — Мы языка не знаем!
— О, не переживайте! — вскинул руки беженец. — Цзы Хэн хоть и любит поорать и пофыркать, как курносая обезьяна[1], но в уме ему не откажешь. Сами увидите, когда поговорите с ним. Парочку наших слов он, эт самое, уже выучил, — Кали хихикнул.
Охотник продолжал пребывать в растерянности:
— Но...
— Все-все, мне пора, — быстро развернулся земляк, — а не то моей дочурке по пяткам настучат за непослушание. И мне заодно. Рад был встрече, друзья!
Не оборачиваясь, Кали заспешил вниз по склону холма. Шарканье его сандалий по земле громко разносилось в округе, смешиваясь с периодическим кудахтаньем кур. Вся троица недоуменно глядела ему вслед.
— Он странный, — наконец произнес охотник.
— Не странее того, чего нарассказывал, — дернула плечами Абхе и недовольно воззрилась на Шанкара, — все еще хочешь тут остаться?
Тот устало развел руками:
— Давай хотя бы отдохнем немного. Попросим еды. А там видно будет.
— Не нравится мне здесь, — покачала головой она.
— Мы ведь даже со старостой не поговорили, — попробовал убедить ее Шанкар, — давай не будем делать выводы.
— Цзы, — прошептал Каран, наконец отцепляясь от набедренной повязки охотника.
— Что? — тот опустил взор на паренька.
— Старосту
Шанкар потрепал его по голове:
— Верно. Снова познаешь мир?
Каран натянуто улыбнулся:
— Пытаюсь, — а затем взглянул на Абхе, — давай останемся. Если не понравится, уйдем. Но нам и правда надо отдохнуть.
Девушка шумно вздохнула:
— Ладно-ладно, но я вас предупреждала.
Шанкар ободряюще улыбнулся:
— Все будет хорошо.
— Да-да, конечно.
В последней фразе Абхе сквозило явное недоверие, но Шанкар постарался не обращать на него внимания.
Они стали неспешно продвигаться вперед. Ноги в полуразвалившейся обуви шаркали по грунтовой земле, поднимая в воздух клочки пыли. Хижины, стоявшие по левую сторону, пребывали в полной тишине. Их задние стены подходили едва ли не вплотную к краю холма. За хибарами же через дорогу виднелись небольшие возделанные участки, поросшие бобами и фасолью. Из окон некоторых домов валил густой дым. Увидев его, Абхе и Шанкар молча переглянулись. Только сейчас они заметили, что в крышах местных хижин нет вытяжки.
— Богиня-мать, да это же дикость, — прошептала девушка, прислушиваясь к звукам перестановки посуды.
— Мда, — поддакнул охотник, — вправду странно.
— В здешних домах дышать же нечем! Слишком много странного, не находишь?
— Мы же договорились...
— Договорились-договорились, — пробурчала Абхе.
Она никогда не отличалась покладистым нравом. Шанкар вспомнил, как пытался отобрать у нее собственный кинжал во время битвы и про себя усмехнулся. Да, с дочерью старосты шутки плохи, особенно когда та не в духе. Сейчас же Абхе и вовсе была раздражена от усталости.
Кудахтанье кур и визг свиней стали отчетливей, однако животные пока на глаза не попадались. Видимо, их держали в западной части деревни, чтобы те ненароком не забрели в хозяйские огороды да не разворотили все бобы.
Людей, на удивление, тоже не было видно, если не считать звуков возни на кухне, доносившихся из некоторых домов.
— В поле, наверное, — озвучил за всех догадку Шанкар.
— Угум, — угрюмо молвила Абхе, — сажают сорняки в грязь.
— Рис.
— О, Богиня-мать, да все равно.
— Шанди.
Девушка закатила глаза и уже хотела взорваться гневной тирадой, однако охотник прервал ее:
— Мы на чужой земле, в чужом селении. Давай уважать их обычаи, если хотим здесь задержаться.
— А, может, я не хочу здесь задерживаться?!
— Тихо!
— Не ори на меня! — огрызнулась Абхе, однако тон сбавила. — Прости. Я просто... мне не нравится здесь и... — она вздохнула, — я устала.
Шанкар улыбнулся:
— Ничего. Я тоже. Но мы уже здесь. Глупо будет уходить, не поговорив с... э... цзы.