Царь девяти драконов
Шрифт:
– Э-э-э… – тот явно испытывал неловкость, – не совсем, конечно, так, но суть, друзья, вы поняли.
– Дикость! – фыркнула Абхе.
Шанкар вздохнул:
– Согласен. Но это их земля. Их законы. Если хотим остаться, придется привыкать.
– Что-то я уже не хочу, честно говоря.
Кали кашлянул в кулак:
– У местных есть пословица. Когда судят одного, десять становятся несчастными, – путники вновь переглянулись, – но вы не бойтесь. Законы тут строги, но потому их никто не нарушает.
– Еще бы, –
Шанкар устало развел руками:
– Какое? Мы столько сюда шли…
– Неважно. Просто не хочу, чтобы однажды мне нос отрезали за просто так.
– Да бросьте вы! – встрял Кали. – Напрасно я вас так застращал. Вон, мы с семьей живем тута месяц или более. И ничего, духи миловали.
Шанкар и Абхе вновь переглянулись. Охотник видел в ее глазах желание уйти. Недоверие к этому месту и людям, что здесь живут. Честно признаться, и сам он начинал сомневаться. Однако они все так вымотались… Так устали…
– Давай задержимся, – предложил Шанкар, – хотя бы на пару дней. Отдохнем немного. А потом решим, как поступить дальше.
Абхе пристально посмотрела ему прямо в глаза и нехотя согласилась:
– Ладно.
Каран, полностью обескураженный, лишь молча кивнул.
– Отлично! – воскликнул Кали и махнул рукой. – Идемте-идемте, а то, как говорил, мне на поле возвращаться надобно. А ведь еще за Нюнг бежать.
– Тут и вправду змеи есть? – осторожно поинтересовался Шанкар.
Они уже приближались к окраине деревни. Холм был почти преодолен. Кудахтанье кур и похрюкивание свиней становилось все отчетливей.
– Попадаются. Любят они иногда на берег выползать. Так что искупаться коли захотите – не забывайте смотреть под ноги.
– Спасибо, – поблагодарил охотник.
– Так вот почему змеиный берег, – догадалась Абхе.
– Ага, – кивнул Кали, – многовато там их бывает иногда.
– А кто такой Башэ? – внезапно вспомнил старую тему Каран.
– Кто это вам про него разболтал? – издал нервный смешок земляк.
– Нюнг, – ответил Шанкар.
– Опять она за свои сказки взялась. Вот не дает ей покоя эта выдумка. Что я с ней говорил, что цзы Хэн. Все без толку. Я ведь уже рассказывал, если моей дочке что-то в голову взбредет, ее не переубедишь, – Кали досадно махнул рукой, – и в кого она такая упрямица пошла? В мать, не иначе. Но… – он счастливо улыбнулся, – я все равно их люблю.
Охотник понимающе улыбнулся в ответ, а Абхе спросила:
– Так, что за Башэ-то?
– Болтают, что змей, который ест слонов, – хмыкнул земляк, – цзы Хэн говорит, это выдумка богомерзких язычников и ее надо предать забвению.
– Тут есть те, кто не разделяют принятой веры? – полюбопытствовал Шанкар.
– Были, – поправил Кали, – но их, эт самое, давно уже тута нет. Говорят, не один десяток лет прошел с тех пор, как видели последнего.
– Куда же они подевались? –
Кали развел руками:
– Я не так давно тута живу, так что чего не знаю, того не знаю. Цзы Хэн говорит, кто-то принял истинную веру, а кто-то ушел. В общем, не любят они язычников поминать. А я с расспросами не лезу. Тут это тоже не приветствуется.
– Как все плохо, – угрюмо добавила девушка.
– С непривычки просто, – весело рассмеялся земляк.
– Угу.
– Почему же твоя дочь говорит о Башэ? – поинтересовался Шанкар. – Она нам сказала, что видела его.
– Впечатлительная она у меня шибко. А тут неподалеку слоны водятся…
При упоминании слонов, Абхе вздрогнула. На память вновь пришли события прошедших дней. Как огромная туша, с безумной пеленой слепого гнева на глазах, несется вперед и сметает все на своем пути…
– …особо много их на том берегу Матери вод. Нередко хоботатые выходят к кромке, чтобы жажду утолить.
– И что, кого-то из них утащил змей? – с недоверием поинтересовался Шанкар.
– Конечно, нет! – воскликнул Кали. – Таких змей, способных слонов таскать, не бывает!
– Пфа! – не удержалась Абхе.
Земляк покосился на нее, однако продолжил улыбаться:
– Ну, я-то уж точно таковых не видывал. Да и никто из местных тоже. Иначе не селились бы вдоль берега, ага?
– Наверное, – молвил охотник, признавая, что в словах беженца есть смысл.
– Ну, вот, – продолжил он, – а издалека, кстати, хобот слона нетрудно признать за змеюку. Они ж им поливают себя, когда в воду заходят. Вот Нюнг и напридумывала себе небылиц, – Кали вздохнул, – она так-то у меня славная, да непослушная токма.
– Угум.
Шанкар невольно вспомнил ту кровавую бойню, учиненную бешеными слонами у ворот Мохенджо-Даро. Те мгновения, когда один из зверей только показался на опушке леса, ломая пальмы, как тростинки. Налитые кровью глаза… оглушительный рев… сверкающие бивни на солнце… и хобот, мотающийся из стороны в сторону. Да, поначалу охотник тоже принял разъяренное животное за змея. Принял за него. И только несколько мгновений спустя наваждение прошло… Когда он был на волосок от смерти…
– А вот и деревня! – прервал его воспоминания Кали. – Добро пожаловать в Сычжуан!
– Язык сломаешь, – хмыкнула девушка.
– Ха-ха-ха! – искренне расхохотался земляк, заглушая смехом крик петуха. – Знаю-знаю. Но ничего. Я привык, и вы привыкните.
Перед ними распростерлась единственная улица. Не такая широкая, как в Мохенджо-Даро, но по ней свободно могли бы проехать три телеги с зебу. По обе стороны выстроились маленькие хижины с соломенными крышами. Сухая трава валялась поверх в полном беспорядке, словно здесь недавно пролетела буря. Шанкар подметил, что стены хибар покрыты сырой глиной.